Заколдованная палата

Кот ворвался в кухню и ошалело кинулся под ноги поварихе, подававшей в это время судки с обедом Анне Тихоновне. Повариха с испуга уронила их на пол. Анна Тихоновна обомлела, увидев странное «чудовище», и только когда это «чудовище» стало урча подлизывать мясной соус на полу, Анна Тихоновна с горестью опознала в нем своего драгоценного Васеньку. Она схватила его и в таком раскрашенном виде потащила в кабинет к директору курорта как «вещественное доказательство». Но оно по дороге у нее вырвалось. Директор сначала слушала ее серьезно и сочувственно, но, увидев вскочившего его к нему на подоконник раскрашенного кота, изогнувшегося в дугу, с поднятым хвостом, принялась хохотать сама. Анна Тихоновна возмутилась и начала кричать на весь курорт, что не позволит издеваться над собой и над своим котом.

— Я здесь двадцать лет работаю, — кричала она. — Пережила двенадцать директоров, десять бухгалтеров, пятнадцать завхозов, двадцать поваров, сотню шоферов! Все жулики, пьяницы, воры! А у меня хоть бы порошинка пропала!

Расстроенная Анна Тихоновна вернулась в склад. Ребята спрятались за верстак и кресла, ожидая грозы, но она не разразилась.

— Бессовестные, — с укоризной сказала Анна Тихоновна, — что вы с моим котиком сделали? Ведь он может богу душу отдать.

Она села на порог и заплакала. У Лени сразу же защипало в носу и из глаз закапали крупные капли прямо на ярко выкрашенное кресло.

— Не порть работу! — отодвинул в сторону свое произведение Фредик и, осклабившись, взглянул на ребят. Никто не смеялся. У многих глаза были «на мокром месте»…

— Разрюмились, — презрительно сказал Фредик, — испугались. — И, выпрямившись во весь рост, демонстративно шагнул мимо Анны Тихоновны. Он ожидал упреков, брани, хорошей трепки.

Но Анна Тихоновна, понуро сидя на порожке, только взглянула на него сквозь слезы.

Через некоторое время в пионерскую к Светлане Ивановне заявился Фредик с оцарапанной физиономией и котом, завернутым в газету. Из «фунтика» торчала его красная голова с ярко-желтыми глазами, а внизу мотался трехцветный хвост. Кот жалобно мяукал…

— Я ведь не хотел, чтоб он сдох. Я — пошутить, для ради смеха…

— А если тебя раздеть и покрасить «для ради смеха»? Хорошо тебе будет? Ты меня подводишь, — сердилась Светлана Ивановна.

— Спасите его, — просил Фредик, прижимая к себе кота. — Я больше не буду, честное п… п… — запнулся он и умолк.

Светлана Ивановна вызвала в санаторий ветеринарного врача. Фредик со своим пациентом ожидал его в изоляторе. Туда же набились и ребята. Ветеринар сказал, что надо срочно обстричь кота, чтобы поры его тела дышали. Для этого его надо усыпить. Как только Леня увидел в руках доктора шприц, он взял такую высокую ноту, что пришлось укол коту отменить. Сильную дозу снотворного закатали в шарик со свежим мясом и дали коту. Несмотря на плохое самочувствие, Мобуту его живо проглотил. Вскоре он зевнул, потянулся, как-то весь обмяк и закрыл глаза.

— Помрет наш котик, помрет, — тихо запричитала тетя Клава, утирая слезы новой салфеткой. К ее тихим стенаниям присоединил свой рев Леня. Их вместе с тетей Клавой вывели из «операционной». Ветеринар ловко обхватал ножницами всего Мобуту. Затем его спящего протерли бензином, вымыли теплой мыльной водой и завернули в тетин Клавин шерстяной платок.

Кот спал три часа. Фредик не спускал с него глаз. В санатории никогда еще не было такой тишины. Ребята ходили на цыпочках и только слышалось: «Ш… ш…»

Проснулся Мобуту невеселым, слабеньким. Тетя Клава сейчас же угостила его свежим молоком, а дежурная сестра дала понюхать валерьянки. Это ему очень понравилось. Он сразу повеселел. Принялся прыгать, как ни в чем не бывало. После «операции» Мобуту оказался тощим, худым и потерял всю свою красоту. Шерсть его была выстрижена клочьями и в самых неожиданных местах, но зато он остался жив и здоров.

Анна Тихоновна, расстроенная, пригорюнившись, силе дела за своим колченогим столиком и счетами. В дверях склада появился Фредик.

— Нате вашего кота, — кинул он ей на стол Мобуту. — Подумаешь, расплакалась. Кота им жалко.

— Жалко, — прижала к груди своего любимца хозяйка.

— А меня вот никому не жалко, никому, хоть сдохни! — крикнул Фредик и, задохнувшись от спазмы, сжавшей горло, убежал из склада за санаторий.

Глава двадцать пятая. Куда девалась сумка?

Здесь, на выступе фундамента, между угольным люком и подвальным входом в котельную, он любил посидеть и покурить в тишине и полной безопасности.