Заколдованная принцесса

Как говорят умные да ученые люди, наша земля и все, что нас окружает, на две трети состоит из воды. Вода кормит, вода поит, вода несет корабли да лодки, рушит, роет, моет, рождает энергию, дает жизнь и смерть. Малая капелька сильнее камня – капля камень точит. Сколько превращений несет в себе волшебница-вода! Дождь – вода, снег – вода, лед – вода, пар – вода, роса, иней, облако, туча – все вода. На свете есть еще много необъяснимого, но великая тайна воды по-настоящему никому не ведома. Как звук, вырвавшийся из стебля лилии помог явиться в башню Жабу, неизвестно – вода молчалива и не открывает своих секретов даже автору…

День подходил к концу.

Над городом висел туман, из которого призраком выступал дворец короля-колдуна.

В башне смерти к столбу были теперь прикованы трое – Дион, Дионелла и младшая жена царя-колдуна.

– Скоро зайдет солнце, – глядя на окно, с тревогой сказал Дион.

Ему никто не ответил. Было слышно, как бьют барабаны и кричат глашатаи:

– Слушайте и не говорите потом, что не слышали! Завтра большая казнь!

– Храбрейший из храбрейших, мудрейший из мудрых победил трех великанов и приговорил их к казни…

Барабаны били, не переставая.

На каменном полу, как и в прошлую ночь, на коврах были расставлены яства, вина и цветы. Среди этого пышного убранства странно выглядела мрачная фигура палача, точившего в углу башни свои топоры. Топоров было много: от маленького до огромного.

– Зззи-инннь! Ззззззи-инннь! – пел в тишине точильный камень.

– Ййиии! – скрипнула потайная дверь в стене.

Громко цокая копытами, в башне появился визирь. Он стал еще больше походить на лошадь, но явно помолодел и приободрился. Полуконь весело заржал и, потирая руки, спросил:

– Што вы тут жамышляете? Жаговор? Ижмена? Подкуп?

– Что, нет другого места точить топоры? – спросила Дионелла.

– Это шпешиально! Только для ваш! Мудрейший прикажал, штоб было поштрашнее, – зашепелявил визирь.

– А зачем столько топоров? – спросил Дион.

– Неижвешно, што может прийти в голову умнейшему из умнейших. Может, он решит одному отрубить голову, другую ижрубить на мяшо шобакам, третью шетвертовать. Тут инштрумент нужен ражный, – болтал визирь и, глядя на Дионеллу, бил копытом.

– Казни не будет! – сказала Дионелла.

– Вы только не бешпокойтесь, о, нешравненная, кажним кого-нибудь другого. Кажни отменять вредно – нашинается повальное воровштво.

Палач закончил свою работу и вышел, оставив поблескивать в углу груду остро отточенных топоров. Визирь-полуконь воровато оглянулся, приблизился к Дионелле и зашептал:

– О, моя прекрашная, нешравненная и шправедливая, хотите меня подкупить? Для меня предать царя будет за сшастье … То кожлом хожу, то ошлом, то павианом, школько можно…

– И червяком! – напомнила жена царя. – Я ему яблоки носила, по три штуки в день. Он жил в них и их же ел.

– Про это могла бы не говорить, – обиделся визирь. – Подкупите меня, нешравненная. Я шражу продамшя, недорого…

– Пошел вон, ничтожество! – закричала Дионелла. – Это тебя надо четвертовать и изрубить на мясо собакам, продажная тварь!

Визирь в страхе попятился и собрался было уйти вслед за палачом, но из темноты, сбив его с ног, выпрыгнула громадная жаба. Следом хлынула вода и башня заполнилась туманом. В эту же секунду погас последний луч солнца.

Жаба стала раздуваться, превратилась в огромный пузырь, который неожиданно лопнул, и все увидели огромного человека с наголо обритой головой. Глаза у него вылезали из орбит, вздувшийся, как шар, живот был подпоясан широким кожаным ремнем, над животом нависал большущий пульсирующий зоб, в котором тонуло бледное лицо, покрытое местами бурой слизью. В то же время знакомые нам превращения произошли с Дионеллой – к столбу в башне смерти была теперь прикована цепями огромная жаба.

Визирь охнул, копыта его подогнулись, и он сел прямо на пол, едва успев пристроить поудобнее хвост. Жаб подошел к Диону, со стоном рухнул перед ним на колени и зарыдал:

– О, мой благородный друг! О, милостивый господин! Поесть! Умираю от голода. Кусочек! Кусочек чего-нибудь! Глоточек!

– Это все твое, – показал Дион на ковер.

Жаб увидел ковер, уставленный яствами, и с радостным воплем бросился к еде. Он хватался за кувшины и пиалы, не зная, с чего начать.

– Ешь досыта! Нам надо одолеть царя-колдуна и заставить его расколдовать принцессу. Это трудно, но ты поможешь мне.

– Только не я! – ответил Жаб, запихивая в свой широкий рот огромный кусок халвы. – Когда я превращаюсь в человека, то становлюсь таким трусом, подлецом и предателем, каких земля не носила. Родных лягушат и жабу-маму предать могу!

– Ты ведь просил избавить тебя от заклятия, – напомнил Дион.

– Но я не обещал тебе помогать в этом, – возразил Жаб, уплетая за обе щеки инжир.

– От тебя много не потребуется, – сказал ему Дион и обратился к визирю:

– Ты кажется, хотел продаться?