Заколдованная земля

Циклоплан разбился в куски о скалы незнакомого берега. Мотор взорвался, крыша сломалась, турбинный вал был скручен и смят. Передняя будка ударилась о каменный выступ, и гениальный изобретатель был убит. Его дело пропало с ним.

Тихо похоронили мы его в тот же день. Надежда совсем осиротела. Мы с Фелисьеном выстроили на берегу ледяную хижину. Что можно было пустить в дело из остатков машины, – нами было взято.

Итак, тут мы застряли. Перед нами было замерзшее море, из разбитых льдин на нем образовались торосы.

Слабый, едва заметный просвет на юге, гласил, что там сейчас день. Солнце там, к югу, ходит над более радостным краем и светит более счастливым. Здесь были одиночество и смерть. Но мы решили бороться упорно, до последнего издыхания.

Мы избегли одной гибели, чтобы попасть в другую, более ужасную. Единственной нашей надеждой были эскимосы. Я знал, что их колония у мыса Иорка довольно обширна, и что они предпринимают довольно продолжительные путешествия вдоль берега.

Но уже целые недели сидели мы в своей хижине, и никто не приходил.

Мы совсем одичали. Мы убили тюленя; освещались его жиром и питались отвратительной пищей, так как наши запасы с циклоплана были съедены.

Единственное живое существо, виденное нами, был белый медведь, который бежал через залив и исчез на северо-востоке.

Снеедорф убил двух полярных зайцев, что поддержало нашу жизнь еще на несколько дней.

Однажды я стоял с Надеждой на льду, у предгорья, в то время, как пламенные полосы развевались на небе, как вдруг, среда простиравшейся пред нами пустыни послышался собачий лай.

Почти в ту же минуту мы заметили у основания предгорья двигающиеся черные точки. Двое саней в собачьих запряжках приближались к нам, переезжая через залив.

Мы различили одетых в меха людей. Мы побежали навстречу, бессвязно крича и жестикулируя. Они остановились. Это были два европейца и один эскимос, который вел запряжку.

Мы поздоровались. Они ответили нам на чистом английском языке. Их судно «Президент Тафт», охотящееся за тюленями в Портленде, зимовало в двух милях отсюда на север, в заливе Ингельфиельд. Оно застряло, затертое льдами.

Они гостеприимно взяли нас на палубу и отвели нам две каютки. Там провели мы остаток полярной зимы.

Капитан Исаак Мортон, толстый янки, с льняными волосами, косоглазый, с кирпичным цветом кожи, оказался любезным хозяином.

Матросы были грубые, но славные парни. Они боготворили Надежду и держались по отношению к нам с крайней внимательностью.

С капитаном у нас был долгий разговор.

Мы рассказали ему лишь столько, сколько сочли за нужное. Но и этого было достаточно. Капитан слушал, сопя как морж: трое мужчин и девушка в ледяной хижине на пустом берегу!.. И никаких обломков судна!..

Однако он даже не моргнул и глазом. Погладил некоторое время правую мочку уха, помигал глазами и засопел:

«Да… случаются удивительные вещи здесь, наверху, среди льдов… Дивные вещи…»

У нас от всей дороги остались лишь воспоминания, подобные тяжелому сну. Мы избегали говорить о них. А когда весной льды выпустили нас, – мы возвратились в старый милый свет.