Заколдованная жизнь

— Но нас не было в замке всего лишь около часа, к тому же мы могли просто пойти за ежевикой. Мы даже ушли в домашней одежде. Теперь ты понимаешь?

Хотя Мур по-прежнему считал, что Дженет ошибается, и все еще был на нее сердит, возразить ему было нечего.

— Значит, она очень славная ведьма, — неохотно признал он.

— Но ты хоть понимаешь, как нелегко нам придется? — не унималась Дженет. — Понимаешь? Честное слово, иногда мне хочется звать тебя Ослом, а не Муром. Если ты не желаешь чего-то знать, то упрямишься как осел. Кстати, а почему у тебя это кошачье прозвище?

— Это просто шутка Гвендолен. Она часто говорила, что у меня девять жизней.

— Гвендолен еще и шутила? — недоверчиво переспросила Дженет.

Она на мгновение застыла, а потом резко отвернулась от зеркала.

— Да, время от времени, — ответил Мур.

— О господи! — воскликнула Дженет. — У меня возникло ужасное подозрение. Здесь, в этом месте, где почти каждая вещь оказывается заколдованной… Но если я права, то… о ужас!

Она подбросила зеркало так, что оно подпрыгнуло к потолку, вскочила на ноги и метнулась к шкафу. Вытащив коробку Гвендолен, она начала яростно копаться в вещах.

— Как бы я хотела ошибаться! Но я почти уверена — их девять!

— Девять чего? — не понял Мур.

Дженет отыскала связку писем, адресованных мисс Кэролайн Чант. Красная книжечка спичек была по-прежнему заткнута за ленточку. Дженет аккуратно извлекла спички и небрежно сбросила письма обратно в коробку.

— Девять спичек, — торжественно произнесла она, открывая книжечку. — Какой ужас, Мур! Посмотри: пять из них сгорели!

Она протянула спички Муру. Действительно, там было девять спичек. Головки первых двух обуглились. От третьей почти ничего не осталось. У четвертой опять-таки почернела только головка. Зато пятая обгорела так сильно, что картон, к которому она крепилась, обуглился и даже в полоске наждака образовалась дырочка. По идее, должна была сгореть вся книжечка — или по край ней мере последние четыре спички. Но они остались целыми и невредимыми. Их ярко-красные головки покоились на желтоватой вощеной бумаге, а под ней был белый картон.

— Похоже, тут кроется какое-то волшебство, — предположил Мур.

— Так и есть, — трагическим голосом подтвердила Дженет. — Это твои девять жизней, Мур. И ты умудрился потерять больше половины!

Мур не пожелал этому верить. Он все еще сердился на Дженет и противился ее воле, и это было уже слишком.

— Не может такого быть, — заявил он. Даже если у Мура действительно было девять жизней, он никак не мог потерять больше трех, считая тот раз, когда Гвендолен наслала на него судороги. Другие две жизни могли пропасть при рождении и во время кораблекрушения. Но тут Мур вспомнил про четырех привидений, явившихся из котла, чтобы присоединиться к отвратительной процессии Гвендолен. Среди них были и младенец, и мокрый призрак, и калека, по-видимому мучимый судорогами. Тогда почему их всего четыре, а сгоревших спичек — пять?

Мур задрожал всем телом и решил во что бы то ни стало доказать Дженет, что она не права.

— Может, тебе случалось пару раз умереть во сне и не заметить этого? — задумчиво произнесла девочка.

— Конечно нет. — Мур нагнулся и взял спички. — Смотри, сейчас я тебе докажу.

Он оторвал шестую спичку и чиркнул ею по наждачной поверхности. Дженет кинулась к нему, пытаясь его остановить. Спичка вспыхнула, и пламя взвилось до потолка.

В тот же миг огонь охватил и Мура.

Глава четырнадцатая

Мур вскрикнул. По всему его телу побежали языки пламени. Он снова закричал и попытался сбить пламя горящими руками. Языки огня были бледными, мерцающими, прозрачными. Они прорывались сквозь одежду, ботинки, вспыхивали в волосах, на лице, так что в считаные секунды призрачное пламя охватило Мура с головы до ног. Он упал и начал кататься по полу, крича и пылая огнем.

Дженет сохранила присутствие духа. Ухватившись за ближайший край ковра, она набросила его на Мура. Когда-то она слышала, что таким способом можно потушить огонь. Но только не этот… К ужасу Дженет, бледные призрачные языки пламени прорывались сквозь ковер, словно его и не было, и с еще большей свирепостью плясали на его изнанке. Однако огонь не прожигал ковра и не обжигал рук Дженет, которая лихорадочно обертывала ковром Мура. Напрасно: пламя по-прежнему рвалось наружу, а Мур все кричал и пылал. Его голова торчала из этого горящего свертка и казалась огненным снопом. Дженет видела перекошенное в крике лицо Мура, объятое пламенем.

И тогда она сделала единственное, что пришло ей в голову. Она закричала:

— Крестоманси, Крестоманси! Появись скорей!