Заколдованное нагорье

— Охотникам помогало. Дедушка мой рассказывает: не раз с заговором выходили из Верхней Тайги — всякое случается и с опытным промысловиком.

— Я на сообразительность и на спортивную закалку надеюсь, — сказал Валик и повихлял корпусом, чтобы Устя видела, как он владеет своим сухим крепким телом. — Между прочим, капитан школьной команды. Приглашают в юношескую «Зарю». Скажу тебе, хороший хоккей показывает команда.

— А я не люблю этот ваш спорт, — скривилась Устя. — Бегают, прыгают без толку... Сколько можно работы переделать за это время!

— Ну, так думают в вашей деревне! — воскликнул Валик. Под ногу лопался кусок размокшей коры, и спортивно-научный радетель поддел его, демонстрируя лихость удара. Корина шлепнулась в реку. Рядом с ней выпрыгнул крупный хариус, видать, с испугу.

— Надо дедушке сказать, чтобы здесь попробовал половить, — заключил Валик.

— Деду Ипату сюда не добраться, — заметила Устя, хмурясь.

— А посмотри, куда он приполз! — Валик ткнул рукой в сторону рыболова и черной собаки, застывших на берегу среди искристых глыб диабаза. Вдруг сорвался с места, как спринтер, понесся с криком: — Догоняй, Устя!..

2

— Но, кто же это с таким шумом летит к рыбаку? — проворчал дед Ипат, когда Валик и Устя одновременно вцепились в рукава его старой, выбеленной солнцем куртки. — Хариус — это вам не сорога!

Лохматый, как все здешние лайки, Майор тоже посмотрел на шумливую молодежь осуждающе. Он никогда не позволял себе лаять по пустякам, теперь спокойно лежал около ног хозяина, закованных в чулки из сохатиной шкуры, и с любопытством глядел на поплавок из сосновой коры, проткнутый гусиным пером, покачивающийся на воде.

— Как улов, дедусь? — Валик заглянул в ведерко с водой, там мелькнуло несколько сорожек. — Маловато, вижу.

— Была бы у меня лодка моторная, да с дуралевым корпусом. — Ипат огорченно шлепнул руками по своим твердым штанам из лосиных шкур. — Вон как у Гордея...

По Ангаре с могучим гулом подвесного мотора неслась лодка. Из-под серебристого задранного носа откатывались два пенных уса. Поплавок залихорадило, и Майор оскалился на эту наглую лодку.

— Что, Майорчик, своих не узнал? — потрепала Устя седой загривок собаки.

— Там вроде и чужой, — проговорил Ипат, щуря глаза от блеска воды. — Который на носу.

На носу «Казанки» стоял какой-то неизвестный молодой мужчина. На корме за мотором сидел старик в черной рубахе, смоляная его борода завихрялась к ушам от ветра. На всем ходу он завернул лодку к деревне, и пассажир чуть не вывалился в воду. Он предостерегающе вскинул руку. Гордей выключил мотор, и лодка замерла в прибрежной траве.

Ипат восхищенно крякнул:

— Ловок сосед! И гость бравый парень.

Мужчина в ковбойке выпрыгнул на берег и подтянул лодку. Гордей подал ему вещи — какой-то ящичек, обшитый брезентом, рюкзак и сложенную треногу и указал на свою избу. Сам, гремя цепью, пришвартовал лодку на замок, потом выволок из нее большую рыбину, поднял, держа обеими руками под жабры. Это был таймень килограммов на двадцать.

— Ух ты, рыбка! — не сдержал Валик возгласа.

— Здоровый таймешка, — согласился Ипат. — Эх, ноги бы мне — ловил бы рыбку и покрупней.

А Гордею захотелось, видно, показать перед соседом свою силу и удачливость.

— Устюша! Во дурака поймал! Иди чистить. Гость у нас нынче. Ухой кормить будем, — прокричал он зычно.

— Ему легко говорить, — сумрачным голосом проронил Ипат. — Здоров, как сохатый! Именитый человек. Мне до него далеко, к примеру.

— Будет и у тебя именитость, деда, — ободрил Валик.

— Ах вы! — Ипат привлек к себе внука и Устю. — Ничего не надо мне уже... лишь бы вы росли добрыми, отзывчивыми да справедливыми.

— А ты, деда, помогай. Мы вот хотим найти отгадку в той истории про Заколдованное Нагорье. Очень хотим.

— Може, лучше побасенку рассказать какую? — схитрил Ипат. — Вот слухайте. Помню, по молодости пошел белковать, вижу — по деревьям кто-то скачет. Не разглядел как следует я да стрелил. Гляжу, а это обезьяна. Мать моя! Лапы поистерты до крови. Видно, не легок путь-то к нам из Африки...

Валик улыбнулся смущенно. Устя, взглянув на него, поджала губы, дернула бровями: «Видишь, мол, какой у тебя дед, не хуже гоголевского Рудого Панька».

— А то в другой раз пошел я на сохатого... — заговорил снова Ипат, не отрывая взгляда от поплавка.

— Нет, дедусь, расскажи нам лучше про колчаковский отряд. — Валик опустился на колени, разгладил ладошками красный песок. — План начерти, как помнишь.

— Э-э, да сколько раз одно и то же поминать. — Ипат вздохнул. — Лучше я вам повеселее рассказку придумаю.

— Нет, нам та история нужна, — твердо сказал Валик. — Да поточнее, деда!

— Будто во сне тот случай привиделся Авдею, как он сказывал, — начал старик, прикрыв накусанные мошкой веки. — Э-э, такой сон, какой был ему наяву, не дай бог другому...

Валик подсунул сухой прутик в пальцы деда. Бороденка Ипата уткнулась в грудь, раскрылись синие, как у внука, глаза, и прутик ткнулся в песок.