Заколдованные сказки

— Здравствуй, — вутăш хитро улыбнулась, рукой мокрую прядь со лба убрала. — Я уж боялась, не придешь.

— А должен был? — Атнер опешил, что и слова приветствия позабыл. Силемпи такой уверенностью светилась, что он и засомневался, вдруг под чарами какое обещание давал?

— А разве я тебе не по нраву пришлась? — в черных глазах Силемпи озорные духи плясали.

— А если не по нраву? — Атнер усмехнулся. Вот нежить прыткая, а прежде такой запуганной была!

— Женщине врать некрасиво, — Силемпи подтянулась на руках и села на край мостков. Длинные волосы облепили тело, как вторая кожа, подчеркнув девичьи изгибы. По всему видно было: знала Силемпи, что красавица, знала — и пользовалась беззастенчиво.

— То женщине, а ты у нас вутăш — дух речной.

— Так вутăши — еще и опасно, — звонко рассмеялась Силемпи. — Коль не нравлюсь я тебе, зачем пришел?

Атнер покачал головой: девица глядела на него с вызовом и нахальством, уверенная в своей правоте и его вранье.

Впрочем, так оно и было.

— Вещь одну отдать.

Силемпи вдруг резко замотала головой, обиженно надулась:

— Монеты забирай, это мой подарок. Негоже от подарков нос воротить!

— А разве я сказал, что это монеты? — передразнил ее Атнер и не без удовольствия заметил заинтересованный прищур черных глаз. Силемпи брови нахмурила, выжидательно уставилась, разрываемая страхом (чего же от человека ждать?) и любопытством.

Не стал Атнер ее долго мучить, вытащил из-за пазухи гребень золотой. По основанию гребня в причудливом узоре из металла рассыпались незнакомые Атнеру зеленые камни — граненые, сияющие под полуденным солнцем. Зубья у гребня волнами извивались, совсем как волосы у Силемпи.

Атнер голову поднял: Силемпи на свою потерю смотрела так растерянно, что он и испугался, что обидел ее. Но вот краешек губ приподнялся, глаза засияли, расцвела она вся — хотя думалось прежде Атнеру, что дальше и некуда хорошеть.

— Ты разыскал его для меня! — она ахнула, ладонь к губам приложила и, как внезапная волна, накрыла его объятиями. Дрожащей рукой приняла пропажу из ладони Атнера, заглянула в глаза ему — так близко и быстро, что он и сообразить не успел, что происходит. — Спасибо, век не забуду!

Силемпи схлынула так же, как и кинулась с объятиями, резко соскользнула с мостков в воду — и была такова.

Атнер же не торопился вскакивать: ему бы сердце колотящееся успокоить, пока рука сама тянется к месту на щеке, где вутăш легкий, как брызги воды, поцелуй оставила.

Просидел он, пораженный, с лучину на мостках, да пошел на мельницу. Работа ждала — да и лучшее это лекарство от раздрая на душе. Покоя в сердце и в разуме не предвиделось, в этом Атнер не сомневался, и, глядишь, к лучшему это — чаще трудом будет отвлекаться, больше до зимы сделать успеет.

В нехитрых предсказаниях своих Атнер не ошибся: появление новых монет и разговоры в полдень на мостках стали делом привычным. Силемпи уже не казалась ему ни загнанной нежитью, ни коварным порождением злых духов, призванным затуманить разум и утянуть на дно: она была улыбчивой и острой на язык девицей. Себе на уме.

Беседовать с ней — интересно. Словно горячую картошку из рук в руки, кидаешь колкие слова без злого умысла и радуешься, если сумел оставить последнее слово за собой. Если не сумел — тоже радуешься, как победно она задирает нос и ускальзывает обратно на дно.

Разговоры становились все длиннее, все больше Силемпи проводила времени на берегу. Все чаще ее длинные волосы успевали обсохнуть и прекращали скрывать девичье тело. Смотреть на нее такую Атнеру было приятно, но нечестно. Вутăш наготы своей не смущалась, не замечала ее, казалось.

— Смотришь? — она задумчиво пропустила сухую уже прядку сквозь пальцы.

— Куда? — Атнер глаза отвел, на воду поглядел. По реке расходилась мелкая рябь, поблескивающая под полуденным солнцем.

— На меня.

И оборачиваться не пришлось, чувствовал Атнер хитрую улыбку. Казалось только, что Силемпи не видела.

— Красивая ты, — хмыкнул Атнер. — И без стыда совсем.

— Утопленники не стесняются. — Атнер обернулся: в голосе холод проскользнул. Силемпи придирчиво посмотрела на едва заметную чешуйку на запястье, на ней солнце блик оставило. — И вутăши, потому платьев и не держат.

— Так я тебе платье подарю, — Атнер гордо усмехнулся: какая мысль ему хорошая в голову пришла!

И тут же смущенно осекся: не ему она в голову пришла, а Силемпи его подвела к мысли этой. Может, и не первый день уже намекала, а он!..

— Так подари, — Силемпи рассмеялась, будто мысли прочитала, и текучим движением соскользнула в воду. — Только вышить я его сама хочу.

— Вышивать умеешь, значит? Может, и за хозяйством смотреть?

— Не безрукая чай, — Силемпи глаза закатила — и нырнула.

Исчезла она мигом, а Атнер остался на мостках, озадаченный, где бы платье к завтрему взять.

Выручила его тогда сестра, хоть головой и покачала, не услышав объяснений толковых. Нашлось у нее платье почти готовое, но не вышитое. Атнер едва ли счастью своему поверил, а наутро решился не только платье подарить.