Заколдованный замок

— И тут, — резко подвела к концу Мейбл, — Кэтлин загадала желание о мальчиках, и мистер Гермес принес их сюда, и мы снова оказались вместе.

Едва Мейбл закончила свой рассказ, как на нее градом посыпались взволнованные вопросы.

— А теперь, — произнесла она, когда вопросов поубавилось, — мы бы хотели, чтобы вы что-нибудь рассказали нам.

— Что же вам рассказать?

— Как вы оживаете и откуда вы знаете о кольце — и вообще все, что вы знаете.

— Все, что я знаю? — рассмеялся Феб (это ему Мейбл адресовала свой вопрос), и губы остальных богов изогнулись в веселой усмешке. — Вашей жизни, о дитя земли, не хватит, чтобы вместить рассказ обо всем, что я знаю.

— Тогда хотя бы о кольце и о том, как вы оживаете, — попросил Джеральд. — Вы же видите, как нам хочется об этом узнать.

— Расскажи им, Феб, — молвила прекраснейшая Афродита. — Стыдно мучить детей.

И Феб, раскинувшись на шкурах барса, которые Дионис добыл на ели, повел рассказ.

— Все статуи могут оживать, когда взойдет луна… Если, конечно, они захотят этого, — говорил он. — Но те статуи, которых люди заточили в уродливых городах, не хотят оживать. Стоит ли утомлять свое зрение созерцанием уродства?

— Совершенно верно, — вставил Джеральд, когда Феб на минутку умолк.

— В прекрасных храмах, которые вы построили, — продолжал солнечный бог, — оживают статуи ваших святых и ваших героев — они разгуливают по храму и уходят ночью в леса и поля. Есть одна только ночь во всем году, когда вы можете воочию повстречать их. Сегодня вы видите нас, потому что раздобыли кольцо и, став мраморными, вошли в наше братство. Но в ту особую ночь каждый житель земли может увидеть нас.

— А когда наступит эта ночь? — вежливо, но быстро спросил Джеральд.

— В день праздника урожая, — ответил Феб. — В эту ночь от луны исходит один луч совершенного света, что касается алтарей, спрятанных в самых главных храмах: один из этих храмов схоронен в Элладе, под струей водопада, который обрушил на него разгневанный Зевс, другой — здесь, в вашей стране, в этом великом саду.

— Значит, — взволнованно подхватил Джеральд, — если в эту ночь мы придем к вашему храму, мы увидим вас, даже не будучи статуями — и без всякого кольца?

— Вот именно, — подтвердил Феб. — Более того, в эту ночь мы обязаны отвечать на все вопросы, какие зададут нам смертные.

— Но когда же наступит эта ночь?

— Ага! — рассмеялся Феб. — Так вот что вам хотелось бы знать!

Царь богов, чья мраморная статуя была на голову выше всех остальных, потянулся, зевнул, расправил свою пышную бороду и сказал повеселевшим голосом: — Довольно рассказов, Феб. Берись за лиру!

— Кольцо, — шепотом напомнила Мейбл, когда солнечный бог принялся настраивать белые струны мраморной арфы, лежавшей у его ног. — Вы обещали рассказать, откуда вы знаете про кольцо.

— Подожди, — шепнул в ответ Аполлон. — Сейчас я должен исполнить приказ Зевса, но ты можешь еще раз спросить меня об этом, прежде чем наступит рассвет, и я расскажу тебе все, что знаю.

Мейбл откинулась назад, прислонившись к мягким коленям Деметры; Джеральд и Джимми вытянулись во всю длину, подперев подбородки руками и уставившись на солнечного бога. Он взял в руки лиру и едва он коснулся струн, как дух музыки осенил всех — дух колдовской, покоряющий, заставляющий оставить всякую мысль, кроме мысли о музыки, и всякое желание, кроме желания внимать этому звуку.

Феб коснулся пальцами струн, и тихая музыка потекла из-под его пальцев. Прекраснейшие в мире сны слетели к ним на голубиных крыльях, прекраснейшие мысли, которые порой вьются возле нас, не даваясь в руки, теперь просились в сердца тех, кто слышал эту музыку. И все, кто слушал ее, забыли о времени и о пространстве, о дурном настроении и непослушании, и весь мир обратился в волшебное яблоко, которое можно сжать в ладони, стал прекрасен и добр.

И тут внезапно чары распались. Феб задел порванную струну, воцарилась тишина, и вот уже солнечный бог вскочил на ноги, восклицая: — Рассвет, рассвет! Возвращайтесь на ваши пьедесталы, о боги!

В одно мгновение все множество прекрасных мраморных созданий поднялось на ноги и помчалось сквозь заросли деревьев — только ветки трещали, разлетаясь, когда они пробегали мимо. Через минуту дети услышали, как мраморные статуи с плеском обрушились в воду. Услышали они и булькающее дыхание огромной твари и поняли, что динозавр тоже возвращается домой с ночной прогулки.

Только Гермес улучил минутку (он, крылатый, мог добраться домой быстрее тех, кто пустился вплавь). Взлетев в воздух и кружась над ними, он шепнул Мейбл:

— Через две недели от сего дня, в храме Странных Камней!

— А секрет кольца? — крикнула ему Мейбл.

— Кольцо — средоточие всего колдовства, — ответил Гермес. — Повтори этот вопрос, когда луна взойдет на четырнадцатый день, и ты узнаешь все!