Заколка от Шанель

Немного попривыкнув к удушливой волне, что так и валила из сантехнического помещения, я раз пять присела и наклонилась, касаясь ладонями пола, пытаясь размять занемевшую спину и затекшие ноги и восстановить в сведенных судорогой членах кровообращение. И тут увидела прямо у ножки дивана, той, что у самой стены, славненькую такую круглую штучку. Всю серебристую, а по краю черный каучук пущен. Я вытащила штучку из-под кресла, подумала, что, если просверлить в ней дырочку и подвесить на цепочку, получится стильное украшение для моей переметной сумы, сунула находку себе в карман и снова стала разминать ноги. Но тело еще долго оставалось чужим и не желало выполнять команд разомлевшего под диваном мозга.

И тогда я с завистью подумала, что старый хозяин этого дома Ахмед Камальбеков не знал небось таких проблем. До преклонных лет вон, говорят, танцы свои вытанцовывал. Как, должно быть, это здорово – мотаться по миру и собирать различные пляски и хореографические номера, а потом скакать то козликом, то гориллой с перьями на голове и в разных других местах организма по сцене Кремлевского Дворца съездов. И денег, должно быть, за это немало отваливают. Вон какие хоромы этот Камальбеков себе отгрохал. А кто его сейчас любит и помнит? Думаю, пара-тройка старушек-билетерш по старой памяти, да и то если творчеством Бориса Моисеева всерьез не заинтересовались.

На непослушных ногах я отправилась с осмотром по квартире. В первый момент, кроме распластанного на полу мертвого тела, я ничего и не увидела, теперь же мне целиком и полностью открылись безбедная жизнь и роскошный быт исполнителей народных танцев. Ишь какую «плазму» себе поставили, мне на такую ни в жизнь не заработать. Даже если я и стану частнопрактикующим психологом с ученой степенью. Экран-то какой здоровый, метра три в длину будет.

И камин! Самый настоящий камин, выложенный голландскими изразцами. А на изразцах орнамент. Под сенью раскидистых дубов или осин, я не сильна в ботанике, голубые пастушки в тирольских шляпах наигрывают на свирельках своим не менее голубым пастушкам в кринолинах. Пастораль, да и только! Как говорил мой бывший парень Лешка: «Я тащщусь, ибо прикольно!» И барная стойка тоже довольно миленькая. А напитков-то всяких-разных, напитков! Прямо даже обидно, что, кроме коктейля в стеклянной бутылочке «Шейк», я ничего не пью. А как было бы здорово сейчас развалиться на диване с бокалом вон того вон зеленого пойла в руке – не вижу отсюда, как называется, но бутылочка клевая.

Поколебавшись с минуту, я подошла к барной стойке и принялась изучать плотную шеренгу напитков. «Мартини бьянко», «Бейлиз», «Курвуазье», черт, всего и не перечесть. А вот маленькой прозрачной бутылочки с «Шейком» среди всего этого великолепия я так и не обнаружила. Тоже мне, приличный дом называется. Все вроде бы есть а того, что нужно, нет. С новыми, неизвестными мне напитками решила не экспериментировать – ну его, себе дороже. Налила в бокал грейпфрутовый сок из бутылки с широким горлышком и, закинув ноги на модерновую спинку, развалилась на синем кожаном диване, застеленном желтым пледом.

* * *

А уже через десять минут, наливая новую порцию сока, я твердо знала, чем буду заниматься в жизни. Танцы народов мира буду танцевать. Вот. И пошла эта психология куда подальше. На ней небось таких денег не заработаешь, чтобы вот так вот красиво жить. Я и в психологи-то подалась только потому, что там ничего особо делать не нужно. Знай сиди себе в кабинете и спрашивай каждого, кто сдуру к тебе сунется: «Вас что-то беспокоит? Хотите об этом поговорить? Ну, присаживайтесь, и, если вас мои тарифы не смущают, начнем, пожалуй. Итак...» И так из года в год. Скукота смертная. А тут езди себе по миру за казенный счет да только на камеру выкрутасы коренного населения отдаленных стран земного шара снимай. А потом перед зеркалом несколько танцевальных па разучил – и на концерт в «Олимпийский». А там уже полный зал поклонников. И все, как один, похожи на Лешку-предателя. Нет, что это я, в сто раз красивее. Нет, в тысячу! И все кричат: «Сашечка Абрикосова, мы тебя любим и обожаем!» А я им – цыганочку с выходом, вот так, вот так!

И тут я поймала себя на том, что уже не сижу на диване, задрав ноги, а, обмотавшись скатертью, ношусь по комнате и выбиваю какую-то дикую чечетку, которая, судя по всему, в моем утомленном науками сознании и есть цыганочка с выходом. Я остановилась, чтобы перевести дух, и тут услышала, что кто-то опять поворачивает в замке входной двери ключ.

Отшвырнув скатерть в сторону, обезумевшей от ужаса мышью я заметалась по квартире. Куда бежать, подо что забираться-прятаться? Снова нырнуть под диван? А вдруг тот, кто возится на лестничной клетке у двери, окажется бегемотом типа Зои Игнатьевны и по странной своей прихоти пожелает завалиться в квартире покойного спать, причем именно на мягкий, податливый диван? Ну уж нет, лучше заберусь-ка я в камин.