Закольцованность

Он подошёл, одновременно ласково и требовательно развернул её за плечи к себе, прильнул к губам – они показались ему очень вкусными, так что он задержался на поцелуе, правой рукой обняв её за спину, левой обхватив грудь, сжимая осторожно, чтобы не причинить боли, наслаждаясь мягкой тяжестью. Алёна затрепетала в его руках. Пока не обнимала в ответ, но уже подчинялась его воле. Герман чуть навалился на неё, вынуждая лечь. Как только она оказалась под ним, второй рукой сжал другую грудь, по очереди лаская языком и губами напрягшиеся соски, слегка покусывая их, чувствуя, как дрожь страха в её теле превращается в дрожь страсти, спустился ниже, проводя нежными поцелуями полоску от ложбинки на груди до заветного треугольника, задержавшись на аккуратном углублении пупка, опалив его дыханием и горячим языком, с удовольствием ощущая, как всё больше выгибается под ним её тело, как плотнее прижимаются руки к его спине, как бёдрами она непроизвольно пытается удержать его твёрдую, донельзя возбуждённую плоть, и пока намеренно игнорируя эти её попытки. Коснулся языком трепетного пульсирующего бугорка, стал дразнить, сжимать губами, испытывая невероятное блаженство от чувственных судорог, которые пронзали её тело. Лишь когда понял по её нарастающему стону, что она почти на пике наслаждения, несколько раз с силой глубоко вошёл в неё. Экстаз они испытали вместе. Какое-то время Алёна продолжала обнимать его и он лежал, слегка опираясь на локти, чтобы не слишком придавливать её телом, но при этом чувствовать её горячее, обильно смоченное влагой лоно, липкий от выплеснувшегося на него семени живот (он не воспользовался латексом, с самого начала вдруг испытав желание познать её без всяких преград, а Алёна и не спросила ни о чём), хотелось касаться нежных выпуклостей грудей, слушать колотящееся сердце; он разглядывал её покрытое жаркой испариной лицо (глаза уже привыкли к темноте), оно стало ещё красивее от пережитого восторга, из приоткрытых губ вырывалось прерывистое дыхание. Когда её руки соскользнули с его спины, Герман осторожно лёг рядом с ней на бок, медленно водил ладонью по её вздрагивающему телу, поглаживая, успокаивая… Он бы и дальше лежал так, любуясь ею, но мокрая простынь под ними уже стала остывать. Алёна открыла глаза, смотрела на него в смущении, не зная, как повести себя дальше.

Он поднялся, подал ей руку, спросил, ободряюще улыбнувшись:

– Теперь в душ пойдём вдвоём?

Она оперлась об его руку, встала, по-прежнему исполненная робости, несмотря на то, что произошло между ними в постели.

– Если хочешь, свет включать не будем, – пошёл он ей навстречу.

– Мне так будет комфортнее, – с благодарностью прошептала Алёна.

В душевой кабине в темноте, пока намыливали друг друга, снова неизбежно возбудились, он погрузился в неё, приподняв за ягодицы, ртом найдя её губы, властно захватив их в плен языка и зубов. Экстаз опять был обоюдным и ничуть не менее сильным, чем первый.

Когда вернулись к кровати, сказал:

– Подожди, я поменяю простынь.

Обычно после посещения ванной комнаты его рандеву заканчивались, он вызывал своей даме такси, сейчас же ему очень хотелось продлить свидание. На ощупь он нашёл новую простынь в бельевом шкафу, Алёна держала тонкое одеяло и подушки, пока он перестилал кровать.

Они снова легли. Герман повернулся боком, подперев голову кулаком, ласково провёл ладонью по её щеке, произнёс:

– Я не спросил, каким временем ты располагаешь…

Алёна застенчиво проговорила:

– А сколько обычно нужно для такой… встречи?

– Я так и понял, что для тебя это впервые… – он улыбнулся, чувствовал себя странно, хотелось быть с ней очень нежным… Разумеется, он всегда был предельно корректен с теми, кого выбирал для своего «досуга», но, пожалуй, ни разу не испытывал такой потребности – быть нежным не по «ситуации», а по велению сердца… – Никаких твёрдых правил тут нет. Я был бы рад, если бы ты провела со мной всю ночь, даже если бы просто лежала рядом и спала.

– Могу остаться до утра, – ответила она. Помолчав, добавила: – Спасибо тебе, мне было очень хорошо.

– Мне тоже… очень… – он продолжал в темноте гладить её лицо. Спустя какое-то время понял, что Алёна заснула, дышала тихо-тихо, прижималась к нему доверчиво, как будто жена. Её рука лежала у него на животе, нежным локотком касаясь самого низа. Кровь снова устремилась туда, наполняя его желанием. Усилием воли Герман переборол себя, осторожно передвинул её руку повыше, к сердцу, которое билось гулко и взволнованно.

Глава 2