Закон Арены

Автоклав начал медленно заполняться мутной зеленовато-желтой жидкостью. Глаза женщины, лежащей в нем, стали медленно расширяться от боли. Академик равнодушно смотрел, как по поверхности жидкости начали расплываться светло-розовые пятна – это растворялась одежда женщины вместе с ее плотью. При этом датчики, размещенные в зажимах и на дне автоклава, а также миллионы наноботов, находящихся в кислоте, сейчас считывали информацию, поступающую от растворяющегося тела донора, – структуру клеток, генетический код молекул ДНК, электрические импульсы и химические сигналы нейронных связей и еще тысячи параметров, необходимых для создания идеальной матрицы…

Казалось, глаза женщины сейчас вылезут на лоб от невыносимой боли…

И, наконец, она закричала.

– Прекратите! Слышите?! Я больше не могу!!!

Захаров равнодушно достал силиконовые беруши из нагрудного кармана белого халата и неторопливо вкрутил их в слуховые проходы.

– Простите, сударыня, – пробормотал он. – У вас была возможность отказаться. Сейчас же запущены слишком дорогие процессы для того, чтобы я мог себе позволить их остановить.

Конечно, женщина не слышала его. Зато до ученого даже через беруши доносились ее крики:

– Просто убейте меня! Пожалуйста! Прошу вас!

Захаров молча продолжал выбивать на клавишах пульта свою симфонию. Сейчас его мозг уже не фиксировал то, что слышали уши. Процесс создания уникальной матрицы захватил его полностью, и даже разорвись посреди лаборатории артиллерийский снаряд, вряд ли это смогло бы оторвать ученого от увлекательнейшего процесса.

Постепенно крики женщины смолкли, и через несколько минут в автоклаве осталась лишь густая розово-желто-зеленая пузырящаяся масса.

– Прекрасные образцы биомассы! – шептал Захаров, с горящими от возбуждения глазами продолжая вводить все новые и новые коды, ключи и команды. – Просто фантастические экземпляры!

Наконец работа была окончена. Академик откинулся на спинку стула, вытер пот со лба и занес палец над кнопкой с надписью Enter.

– E pluribus unum5, – торжественно произнес Захаров – и нажал на кнопку.

По монитору пульта забегали длинные строчки с цифрами и символами, после чего на экране появилась надпись: «Завершение создания объекта через 34 мин 29 сек… 34 мин 28 сек… 34 мин 27 сек».

– Этого не может быть… – в восхищении прошептал академик. – Так быстро? Невероятно!

* * *

Не понравились мне слова выпускающего, сказанные напоследок. Автомат предложил, «мало ли» какое-то озвучил. Похоже, он знал о базе наемников больше, чем хотел сказать, но по какой-то причине не мог. Впрочем, как говорили древние римляне, «мудрому достаточно».

Зажег я светильник, после чего дверь, открывающуюся внутрь номера, тщательно запер на ключ, придвинув к ней табуретку – то есть тихо войти не получится. И завалился спать поверх одеяла не раздеваясь, на всякий случай сунув «Бритву» под подушку.

Сплю я обычно чутко, а тут прям провалился, словно в темное болото меня утянуло. Напоследок мелькнула мысль, что в воду, пахнущую бензином, подмешали что-то, – и утонула та мысль вместе со мной в ночной черноте…

А вот выныривать обратно было тяжко.

Организм прям со всех сил сопротивлялся, не желая просыпаться, но внутри меня надоедливым будильником дребезжала сталкерская чуйка, которая нашего брата из какого хочешь обморока вытащит.

И вытащила. Вместе с мыслью, что не зря я из той консервы только треть воды выпил. Потому что половина противоположной стены моей клетушки медленно, плавно и почти бесшумно отодвигалась в сторону. А когда отодвинулась, из прямоугольной темноты на меня надвинулась черная тень.

Слабый, подрагивающий свет от горящего фитиля выхватил из полумрака блеск глазных яблок и тонкий блик, сверкнувший на лезвии длинного ножа.

Я не шевелился, пытаясь понять, готово ли мое некоторым образом отравленное тело к активным действиям, наблюдая за приближающейся тенью из-под ресниц. Едва-едва подвигал пальцами ног, напряг пресс, пошевелил языком во рту. По уровням нормально вроде. Онемение в теле есть, но легкое. Надеюсь, координация не подведет.

Тень склонилась надо мной, занеся нож, – и в этот момент я рванулся назад, одновременно выдергивая из-под подушки руку с «Бритвой». Задержать удар у убийцы не получилось, вложился он в него хорошо, всем весом, воткнув свой нож в подушку и при этом провалившись вперед.

И тогда я ударил.

Сверху вниз, подкручивая клинок кистью и тем самым увеличивая глубину реза…

В следующую секунду на кровать хлестанула темная жижа, а на подушку, проткнутую ножом, упала отсеченная голова киллера, таращась на меня удивленными глазами.

Я встал с кровати, взял со стола светильник, поднес к голове. Ну да, тот самый молодой наемник, что принес ужин нам с Климентием. Интересно, сам решил подзаработать или же Горын подсказал? Теперь уже не узнать. Горын конечно же скажет, что он не при делах, а отсеченные головы давать показания не умеют.

Из соседнего номера раздался стук в смежную стенку и голос Климентия:

– Чего у тебя там за грохот?

– Да вот, гость пожаловал, – отозвался я.

– Че за гость? Сейчас приду.