Закон бандита

Бокорез корчился на земле, зажимая правое плечо, разлохмаченное моей очередью. Автомат бандита валялся в трех шагах от него, будто вырванный из руки и отброшенный назад неведомой силой. Странный эффект. Пуля АК пробивает в плоти очень небольшую дырочку, а не рвет ее на части. Хотя я уже начал кое о чем догадываться. Но это – потом.

Поняв, что Бокорез более не опасен, я резко перевел ствол в сторону двух «отмычек», которых тоже решил зачистить на всякий случай…

И не выстрелил.

Почему? Очень просто. Потому что никто не собирался стрелять в меня, а я никогда не убиваю тех, кто не представляет опасности.

Девушка медленно оседала на землю, а парень пытался ее поддержать. Понятно. Когда мои пули ударили в Бокореза, тот крутанулся на месте, продолжая стрелять, и, похоже, ранил «отмычку» номер два со странным прозвищем Сокол. Бывает, на то она и Зона, где люди убивают друг друга чаще, чем это делают самые кровожадные мутанты.

Парень, кстати, явно в наших местах был пассажир случайный. По повадкам видно. Вроде автомат правильно держал и двигался уверенно, но взгляд – отчаянный и одновременно отчаявшийся, как у загнанного в угол волка-подростка, готового дорого продать свою жизнь. А с Соколом, которую он бережно уложил на землю, дела были неважные. Пуля ударила девушке в ногу повыше колена, выдрав неслабый кусок мяса, и из раны на землю вытекло уже много. Понятно. Судя по тому, как багровая лужа увеличивалась в размерах, скорее всего, задета бедренная артерия. А это значит, что, если девушке не оказать первую помощь, жить ей осталось две-три минуты.

Парень это тоже понял и резко нажал кулаком в область чуть ниже паха раненой. Ишь ты! По ходу, армию отслужил не для проформы, а в войсках, где реально учили тому, как действовать в боевых условиях.

Правильно было бы, конечно, добить Бокореза и девчонку, чтоб не мучились, и этого волчонка заодно, пока клыки не показал. Это по всем правилам войны – правильно. Но, блин, мой дурацкий моральный кодекс, который я сам себе зачем-то придумал, заставил поступить иначе.

Мысленно ругая себя за мягкотелость, я, не выпуская Бокореза из виду, наклонился над трупом Тайпана и вытащил из его нагрудных карманов жгут и бинт, с которыми любой ветеран Зоны никогда не расстается. Потом отсоединил полупустой магазин от своего автомата и бросил его парню. После чего выдернул из разгрузки Тайпана свежий магазин и, воткнув его в шахту автомата, дослал патрон в патронник.

Парень же поймал брошенное и вопросительно уставился на меня.

– Кулак убирай, магазин прижми, – сказал я.

Парень послушался. Я подошел, протянул ему жгут, и, прижав каблуком берца край магазина, сказал:

– Теперь накладывай.

Ага, дошло до волчонка. Вспомнил, что такое перетягивать жгутом надо через гладкий твердый предмет. И принялся возиться. Я же глядел на Бокореза, готовый в любой момент отправить его в Край Вечной войны. А он – на меня. Смотрел – и улыбался. Сильный боец. Немногие с полуоторванной рукой способны скалиться, глядя в глаза смерти.

Наконец он не выдержал.

– Ну, чего зенки выкатил? Шмаляй нах, твоя взяла!

Я сплюнул.

– Надо бы. За пули «дум-дум» что на войне, что в Зоне расстреливают, и правильно делают. Просто об такую падаль, как ты, руки марать неохота.

И правда – так называемые экспансивные пули, разворачивающиеся в цветок при ударе о человеческое тело и наносящие ужасные раны, были запрещены двумя Гаагскими конвенциями 1899 и 1907 года. Интересно то, что этот запрет до сих пор поддерживается всеми странами, и правилом хорошего тона считается расстрелять пленного противника, в магазине которого найдут патроны со специфически подпиленными пулями.

Но, как бы там ни было, не в моих правилах стрелять в пленных и раненых. А вот помочь раненому, который не пытался убить меня, – это за мной не задержится. Глупое, конечно, занятие – спасать людей, которые через некоторое время вполне могут пристрелить тебя за понравившийся автомат или просто потому, что за добро в этом мире принято платить злом. Но ничего не могу с собой поделать.

Парень, между тем, наконец затянул жгут на ноге девушки.

– Звать тебя как? – бросил я.

– Анатолий.

– Длинно. К тому же имена здесь не в почете. Погоняло есть?

– Нокаут. Считаю его не погонялом, а позывным.

Я бросил насмешливый взгляд на парня. Ишь ты, гордый какой. На явно бандитское прозвище армейский ярлык навесил. Ладно, пофиг. Нокаут так Нокаут. Но все же лучше по-другому.

– Нок короче будет. Не против?

– Ладно…

– Принято. А сейчас рюкзаки обыщи, – скомандовал я.

– Может, сначала рану перебинтовать…

– Потом.

Нок больше ерепениться не стал и сноровисто выполнил команду.

В рюкзаке Тайпана оказалась лишь еда, вода и боеприпасы. А вот результатом обыска рюкзака Бокореза, которого я во время досмотра держал на прицеле, оказалась объемистая аптечка, в которой, помимо стандартного содержимого, оказался небольшой контейнер для переноски артефактов.

– Открой, – бросил я Анатолию. Парень бросил на меня недовольный взгляд, но команду выполнил.

Увидев то, что находилось в контейнере, я невольно скрипнул зубами.