Закон бандита

– Ты куда колеса катишь, фраер недоношенный? – зашипел бандит, рефлекторно отползая назад от надвигающегося на него Нока. И внезапно его змеиный шип сорвался на крик: – Слышь, Снайпер, убери нах от меня этого вольтанутого! Я в долгу не останусь, про богатый схрон колонусь…

Понятно, чего это с Бокореза вдруг все его понты слетели. Лицо Нока сейчас было страшным. Не только оно побелело, но и глаза остекленели, и такая ненависть в них плескалась, что даже мне немного не по себе сделалось.

Парень быстро подошел к бандиту и с ноги ударил его точно в челюсть, только хруст пошел. Если не сломал, то вывихнул точно.

Затылок Бокореза резко ткнулся в землю, глаза закатились. Понятно, глубокий нокаут. Парень только что наглядно показал – характерное прозвище ему дали не зря, ибо не так-то просто столь точно попасть рантом ботинка в подбородок.

А между тем Нок времени не терял. Встал на одно колено и быстро, словно боясь передумать, откромсал чуть ли не треть бандитского бедра. На нервах резал, явно отсекая больше, чем требовалось, но это и не удивительно. Чтоб хладнокровно делать такую работу, нужно быть полным отморозком, вообще удивительно, что этот парень на такое решился.

И – что самое главное – довел до конца. Понялся на ноги, держа в окровавленных руках кусок подрагивающего мяса, и, глянув на меня, спросил:

– Что теперь?

– Я ж говорил – мясом рану забивай, да поплотнее, – сказал я. Хотел подобрать палку и всунуть в рот раненой девушке, но глянул на нее – и не стал. Она тоже уже была без сознания от острой кровопотери. Это и к лучшему. Не будет орать от нереальной боли на всю Зону.

Потому что лечение «пластырем» – это очень больно.

Нок склонился над рваной раной и принялся делать то, что я велел. По-моему, он за все время так ни разу и не моргнул, взгляд у него словно остановился. Понятное дело, глубочайший шок. И как пацан от него отойдет – большой вопрос. Некоторые трястись начинают и рыдать в три ручья, словно красны девицы, и это не самый худший вариант. Другие самоубийством пытаются покончить либо завалить того, кто их подтолкнул к столь сложному жизненному переживанию, – меня в данном случае. Ну, что делать. Если Нок на меня кинется с ножом, придется его валить. В постшоковом состоянии силы у людей удесятеряются, а мне рисковать своей жизнью ради незнакомой «отмычки» совершенно неинтересно. Мне друзей спасать надо.

Пока Нок делал свою кровавую работу, я извлек из аптечки «пластырь» и принялся осторожно его разворачивать. Этот арт с виду похож на свернутый светло-синий бинт. И если поспешить, дернув слишком сильно, можно остаться без кистей рук – сила, заключенная в «пластыре», ударит через разрыв и снесет нафиг все на своем пути в радиусе примерно двадцати сантиметров.

Но у меня получилось.

Теперь «пластырь» был похож на шмат слабо шевелящегося синего мяса, омерзительно липнущего к рукам. Развернутый артефакт нельзя долго держать в руках – потому что он начнет искать. Тонкие, почти невидимые нити вылезут из него и начнут шарить в поисках хоть малейшей ранки. Не найдут – полезут под ногти, оторвут их, проникнут глубже, начав отрывать мясо от костей…

Если не поторопиться, эффект от «пластыря» будет кошмарный, с живой плотью он не церемонится. В результате на земле остается лежать совершенно чистый скелет на багрово-красном плаще из собственной разорванной плоти. Интересно даже, какому маньяку впервые пришла в голову идея забить рану уже мертвым, но все еще горячим человеческим мясом и прилепить сверху эту синюю отрыжку Зоны? Может, просто от отчаяния свихнулся смертельно раненный человек. Но, думается мне, скорее всего, какие-то ушлепки решили поиздеваться над раненым, посмотреть, как он будет мучиться… Очень надеюсь, что тот человек излечился и перебил уродов. Хотя, конечно, надо признать, что исцеление «пластырем» наступает не всегда. И даже если наступает, порой случаются осложнения…

Нок почти закончил. Сейчас он, закусив губу до крови, обреза́л лишнее мясо, торчащее из раны на ноге девушки. Хотя, возможно, с небритого подбородка парня капала не его кровь. Сейчас он весь был в ней, как неопытный мясник на бойне.

А «пластырь» между тем уже щекотал мне подушечки пальцев…

– Руки! – прорычал я. И когда Нок убрал их, так и не отрезав приличный лишний шмат, я с силой прилепил артефакт поверх окровавленной ноги. Лишнее мясо «пластырь» переварит с удовольствием, а после срастется с тем, что внутри раны, проникнет в него, превратит в живую плоть – и сам растворится в ней без остатка. Если, конечно, его все устроит. И лучше не думать о том, что будет, коли ему что-то не понравится.

– Бинт!

Нок вынул из аптечки белую упаковку с красным крестом, протянул мне.

– Распечатай! – проревел я. – И бинтуй! Быстро!!!