Закон Черного сталкера

Хотя сейчас я вряд ли чем-то мог помочь кому-либо, включая себя самого, ибо висел в воздухе, чувствуя, как меня со всех сторон сжимает ментальный кокон, не давая шевельнуть даже пальцем.

– Надо было… стрелять… – прохрипел Хащщ, болтающийся рядом со мной словно на невидимой виселице.

– Надо, – произнесло чудовище, подходя ближе. Кажется, оно сказало это шеей, приоткрыв на мгновение черную щель в ней. – Только это не помогло бы. Сейчас я могу не только вернуть пули стрелявшему, но и предугадать его намерения за несколько секунд до того, как он сам их осознает. Только зачем мне все это, Снайпер, скажи? К чему мне сила, когда мою Настю поглотило чудовище, рожденное ею же?

Я чувствовал даже через бронекостюм, как вибрирует воздух от ненависти, излучаемой Фыфом. И смотрел на то, как его голова-глаз наливается кровью…

Похоже, шама накрыло безумие, замешанное на боли потери и жажде мести. Мести хоть кому-нибудь, любому объекту, на который Фыф решит возложить ответственность за свое горе. Понимаю его. Так всегда легче – найти крайнего и отомстить. Даже если на самом деле виновен ты сам. Себе мстить обычно не за что, да и как-то глупо. Для себя мы все идеальные, что бы ни натворили. И шам – не исключение.

Спорить с ним было бесполезно. Я уже понял – это не тот Фыф, которого я знал. Передо мной стояло чудовище, ослепленное жаждой убийства. Такому говорить что-то бесполезно, оно слышит только себя.

Но я все же попытался.

– Хащща хотя бы пощади, – сказал я. – Ты и так уже убил его семью.

Щель на шее Фыфа скривилась в подобии презрительной ухмылки.

– А это повод? – донеслось из нее. – Если ты съел курицу, это не причина для того, чтобы не убивать вторую. Верно, хомо? Вы же тоже жрете чужую плоть, чтобы жить, поэтому давай не будем о милосердии к пище. Кстати, зачем ты влез в этот костюм? Решил, что он тебя защитит? Глупость какая. Знаешь, мне хочется взглянуть тебе в глаза прежде, чем я отделю твои кости от мяса, как сделал это с самкой твоего друга.

Раздался треск, и мой бронекостюм, разломанный на сотни мельчайших фрагментов, с металлическим звоном осыпался на землю.

– Ты тоже изменился, – задумчиво произнес Фыф, рассматривая меня своим огромным глазом. – Превратился в урода. Как оно, хомо? Я вот тоже урод, всю жизнь им был, а сейчас вообще не пойми что. А ведь когда-то у нас были общие предки, которые превратили мой мир в радиоактивную пустыню, а своих потомков в чудовищ. И в этом мире то же самое, но пока только в рамках Зоны… Впрочем, это не главное, можешь не отвечать. Сейчас я хочу, чтобы ты, прежде, чем сдохнешь, почувствовал, каково оно – терять тех, кто тебе дорог.

Невидимая сила повернула мою голову в сторону Хащща, и я увидел, как от его головы одно за другим отрываются щупальца. Кровь хлестала из рваных ран, но Хащщ не проронил ни звука. Не знаю, смог бы я проявить подобную выдержку, если б мое лицо начали отрывать по кускам.

Но Фыф на этом не остановился.

С мерзким хрустом от туловища Хашща отделилась левая лапа. Повисела мгновение в воздухе – и шлепнулась на залитую кровью траву рядом с кучкой оторванных щупалец…

И тут я не выдержал.

– Да что ж ты делаешь, тварь?! – заорал я. – Хочешь убить – убей! Зачем мучаешь? Что он тебе сделал?

Фыф мерзко захихикал, правда, это хихиканье прервалось всхлипом.

– Теперь ты понимаешь, что чувствовал я, когда моя Настя…

Он говорил что-то еще, рыдая и смеясь одновременно. Это явно была истерика, но мне было как-то наплевать на переживания этой мрази, которая когда-то была моим другом. Фыф умер, а то, что сейчас медленно убивало Хащща, вызывало лишь ненависть. Лютую, жгучую, заполнившую меня целиком, затуманившую разум…

И тут я чуть не заорал от резкой боли в руке!

Сперва мне показалось, что Фыф начал и меня расчленять, слишком уж сильно рвануло мое предплечье, словно нечто решило вывернуть его из сустава, одновременно разрывая кожу предплечья.

Но Фыф был здесь ни при чем.

Затрещал рукав комбинезона, и через дыру, образовавшуюся в нем, вылетела стремительная черная молния.

Настолько быстрая, что даже Фыф, увлеченной своей истерикой, не успел среагировать.

Она ударила прямо в центр его громадного глаза, и я услышал, как в нем что-то лопнуло. В следующую секунду из него хлестануло черно-синей кровью, совершенно не похожей по цвету на кровь шамов.

Фыф застонал, попытался схватиться за свой глаз, резко сдувшийся и уже обвисший, словно проколотый воздушный шар, но его стон перешел в хрип, и сразу же – в бульканье, так как из шейной щели у него тоже толчками начала литься кровь.

А потом мы упали на траву.

Все.

И Фыф, и мы с Хащщем.

Причем Фыфу повезло больше, чем ктулху, – судя по конвульсиям, он уже агонизировал. При этом его голова-глаз неестественно дергалась и брызгалась черными каплями. Это было неудивительно – пиявка Газира, разбуженная моей ненавистью, вырвалась наружу, и теперь жрала изнутри того, кто посмел вызвать неудовольствие ее хозяина.