Закон Черного сталкера

Раньше это странное и жуткое существо, похожее на змею с забавной мордочкой-смайлом, жило под кожей руки Андрея Краева, пришельца из другой вселенной. А после выбрало меня в качестве хозяина, поселившись в моем предплечье[2]. Со стороны это было похоже на татуировку – пиявка предпочитала спать, понемногу питаясь во сне моей кровью и не особо напоминая о себе… до тех пор, пока ее хозяину не начинало угрожать что-то реально опасное – по ее мнению, конечно. Как сейчас, например. И тогда пиявка Газира разбиралась с этой опасностью быстро и решительно.

Но сейчас мне было не до нее.

Я вскочил на ноги и бросился к Хащщу… Хотя что я мог сделать? С такими ранами не выжить даже существу, о способностях к регенерации которого ходили легенды.

Ктулху и правда умирал. Из кошмарной раны на месте оторванной руки слабыми толчками вытекала кровь. Уже слабыми – в мощном теле Хащща ее не так уж много осталось.

Но пока он был еще жив. И, увидев меня, попытался ухмыльнуться. Выглядело это жутко, как шевеление кровавой маски, в которую превратилась нижняя часть его морды.

– Вот оно, значит, как – умирать, – тихо проговорил Хащщ. – Больно… Но не страшно. Ведь там меня ждет она… в Краю Вечной войны.

– Ждет, конечно, – сказал я. – Скоро вы встретитесь.

– Знаю… Чувствую… – уже еле слышно прошептал ктулху.

Его глаза заволакивала пелена смерти. Вдоль моего позвоночника пробежала ледяная волна. Понятно… Та, кого я раньше называл Сестрой, уже рядом. Пришла, чтобы забрать с собой моего друга…

Но Хащщ внезапно напрягся, и я увидел, как в его взгляде мелькнула прежняя сила. Такое случается, когда умирающему еще нужно что-то сделать на этом свете.

Так и случилось.

Неимоверным усилием он приподнял уцелевшую лапу, на одном из пальцев которой было надет перстень с крупным черным камнем, и произнес:

– Кольцо Черного сталкера… Возьми его себе, Снайпер. И носи не снимая. Обещаешь?

Я хотел было сказать – зачем оно мне? Да и не люблю я таскать на себе лишние побрякушки…

Но вопросительный взгляд Хащща стремительно угасал, и видно было, что умирающему ктулху очень нужен мой ответ.

И я не нашел ничего лучшего, как сказать:

– Обещаю.

– Хорошо, – прошептал Хащщ, расслабляясь. – Прощай, Снар… И не оживляй меня. Не надо. Я хочу быть с ней…

Взгляд Хащща остановился. Мертвый ктулху смотрел в серое небо Зоны, словно видел за тяжелыми тучами легендарный Край Вечной войны, куда уходят герои Зоны, погибшие в неравном бою. Умершие страшно и больно, но не проронившие ни единого стона. Побежденные, но не сдавшиеся.

– Упокой тебя Зона, друг, – сказал я. После чего снял с холодеющего пальца трупа завещанное мне кольцо, надел его на палец…

И невольно вздрогнул.

Руку словно током дернуло, и сразу же следом в мозг будто молнией ударило. Я аж невольно зажмурился, пошатнулся и едва устоял на ногах. Правда, яркие звезды, мерцающие под ве́ками, быстро померкли и исчезли. И когда я открыл глаза, мир вокруг стал другим. Куда-то исчезли темные, унылые краски Зоны, навевающие тоску и желание застрелиться. Нет, унылый пейзаж вокруг остался прежним, просто теперь он воспринимался нормально, как само собой разумеющееся. Словно я вернулся в старый, привычный, хорошо знакомый дом после длительной командировки.

Или же это я стал другим… Скорее всего, так. В чем именно заключаются эти изменения, я еще не понял, но то, что они произошли, – это сто процентов. Например, я и предположить не мог, что буквально в пятидесяти метрах от меня, прямо за кучей бурелома, притаилось небольшое поле аномалий – две «дымки» и «жара», расположившиеся по соседству на звериной тропе. Поохотиться приползли и до поры до времени себя не проявляли. А как кабан той тропой пойдет к ручью напиться, так «жара» его и прикончит, после чего обугленные останки «дымки» растворят без остатка. «Жаре» такой симбиоз выгоден, так как не остается следов охоты, которые могут отпугнуть другие потенциальные жертвы. И «дымки» в накладе не остаются – они аномалии медленные, куда им до «жарки», умеющей молниеносно выплюнуть столб всепожирающего пламени. А тут и поели на халяву, и пользу принесли огненному охотнику. И всем хорошо.

Я аж головой мотнул с непривычки. Странно это – смотреть сквозь преграды и ощущать, что на уме у аномалий. Не слышать, не догадываться, а именно ощущать, словно это знание у тебя внутри появилось из ниоткуда…

Впрочем, странно, не странно – пофиг как-то по большому счету. Все странности и необъяснимые явления Зоны я привык принимать как должное, не пытаясь понять их суть. Ибо те, кто пытался, либо мертвы давно, либо с катушек соскочили от непосильного умственного напряжения.

Меня такая перспектива не прельщала, иных забот хватало. А именно – как похоронить два трупа так, чтоб их не растащили по кусочкам мутанты. В землю закапывать без толку: падальщики Зоны по запаху найдут мертвечину, разроют свежие могилы и сожрут. Вон в кустах уже чьи-то глаза сверкают. Небось, крысособака какая-нибудь притаилась и ждет, когда же я наконец свалю и дам спокойно поесть свежатинки.