Закон десанта – смерть врагам!

— Бросайте вещи, — гаркнул Вадим, — Деньги, документы — в целлофан, и по карманам! Да резвее, каторжане!

Секунды летели. Собачий лай не унимался. Хриплый, истеричный, он становился ближе и объемнее. Взревел двигатель. Перекликались люди. Берег приближался невыносимо медленно. Отчаянный вопль, как пулей по сердцу! — Журбинцев неосторожно навалился на поврежденную конечность и свернул ее окончательно — свалился на бок, обхватил лодыжку. Жанна рухнула на колени, затрясла его за плечи. Он потрясенно смотрел ей в глаза, и ничего не говорил. А потом с ним что-то произошло. Прошел ужас. Дрогнуло лицо, Журбинцев робко улыбнулся. Взял партнершу за руку… Но не тут-то было — Вадим и Борька дружно подхватили его под мышки, поволокли к реке. Валюша завертелась вокруг стоящей на коленях Жанны…

— Оставьте меня, да бросьте же, говорю… — бормотал Журбинцев. — Сам пойду, не маленький…

Кинулись обратно, схватили в охапку цепенеющую Жанну, погнали, награждая тумаками. Вода звонко журчала на перекате. Собаки лаяли уже совсем близко, захлебывался дизель. Последние метры были самыми отчаянными. Вадим не боялся переплывать местную «Урал-реку» — не будут в них стрелять на поражение. Не такие же кретины! Бросил последний взгляд на изможденную группу. Борька, тяжело дыша, со страхом озирался, пристраивал автомат за спину; Жанна тихо молилась речным богам. Журбинцев самостоятельно ковылял последние метры, в лице ни кровиночки, автомат волочил за ремень. Вадим остановил волчком вертящуюся Валюшу, встряхнул и поволок в холодную осеннюю реку.

— Кольцов, я утону, честное слово! — верещала с надрывом девчонка. — Я плавать умею только в ванне! Да будь ты человеком, в конце-то концов!

Подумаешь, какие нежности. Плавать она не умеет. Валюша явно преувеличивала. Заработала ножками, загребла, словно пароход лопастями — любо-дорого посмотреть — глаза навыкате, объяты ужасом… Где-то слева бултыхнулся Борька. Вадим не чувствовал холода. Три размашистых гребка — и, яростно работая руками, не давая металлу с одеждой утянуть его на дно, лег на спину. Жанна вошла в воду (незачем пробовать — холодная вода!) — мордашка синяя, с губ слетают крепкие выражения. Надула щеки, поплыла. Максим замешкался. Не понравилось Вадиму выражение его лица. Уж больно равнодушное. На обрыв, зловеще рыча, неуклюже взгромоздился армейский «Урал». Заглушил мотор. Прибыли. Несущихся собак это чудище опередило на мгновения. Три немецкие овчарки — серо-бурые, с огромными мохнатыми мордами, — отчаянно лая, перемахнули обрыв. Брошенные поводки волочились по земле.

— В воду, Макс! — едва не хором завопили Вадим с Борькой.

— Плывите, догоню, — отмахнулся Журбинцев. Неуверенно сделал шаг к воде, взвыл от боли, подкосился, рухнул на колено.

— Ублюдок, Макс! — отплевываясь, вопила Жанна. — Ты обещал, что поплывешь! Сволочь, а ну ныряй!!!

Поздно было нырять. Журбинцев обернул к плывущим бледное лицо. Улыбнулся виновато — как будто прощения просил за некрасивый поступок. Овчарки, повинуясь резкой команде, прекратили гонку, забегали под обрывом. Появились фигуры в камуфляже — расхристанные, запыхавшиеся. Глаза злые, щетина отсвечивает. Распахнулись двери «Урала», прозвучал повелительный окрик:

— Всем назад! Стреляем!

Какая каша варилась у Журбинцева в голове? Относительно благополучный исход его уже не устраивал. Надоело все. Злость душила. Он поднял ствол… Ожесточенно загребая, Вадим увидел, как затрясся автомат, выплевывая свинец. Пули стучали по обитому войлоком радиатору, разбили фару. Разлетелось стекло в кабине. Боец в камуфляже рыбкой полетел в траву. Другого зацепило в ногу — визг поднялся страшный! Максим невозмутимо отцепил магазин, приделал запасной, еще раз обернулся к плывущим. Дрогнуло лицо. Подмигнул!

— Шайтан, взять!!! — истерично завопил раненый. Зверюга рванулась, понеслась, оскалив пасть. Сорвались еще две.

— Отставить!!! — взревел командный голос.

Полный кретин. Не понимают собаки команду «Отставить»! Не солдаты же… Скрипя зубами в бессилии, Вадим наблюдал, как первый пес, нашпигованный свинцом, кубарем катится по склону, как остальные сбивают Макса с ног, он пытается закрыться руками, молотит пятками, одна из бешеных собак впивается ему в запястье, другая рвет горло, топча грудь сильными лапами, — кровь фонтаном, хрип, люди прыгают с обрыва, что-то кричат, отгоняя собак; визжит, захлебываясь, Жанна, пули вспарывают воду, перекрывая путь, а сам он орет чужим, срывающимся голосом:

— Всем плыть, не возвращаться!.. Не будут они нас убивать!..