Закон дитто

Обязательный доклад был отправлен немедленно после того, как мы убедились, что оторвались от погони. Все, что нам пришло в ответ:

«Северная крепость ожидает прибытия отряда».

Доходило медленно, но отчетливо горько. Принц убит, все видели, что сделали это светлокожие таррванийцы. Война неизбежна. Кровопролитная и долгая. Оставался крохотный шанс, что дипломатические переговоры увенчаются успехом, но между нашими странами было слишком много расхождений в вопросах территории.

Но зачем все это Костералю? Неужели он думает, что Сожженных земель не коснется дым войны? Или это не Костераль, а сам Исметр хочет войны?

Каким-то образом нашего главного специалиста по ядам, нашего талантливого хайфо завербовали враги. Но как? Сыворотка, конечно, со временем ослабевает, но для того чтобы переступить через приказ, нужно полностью отменить ее действие.

А для этого нужен алхимик, неподконтрольный Бастарии. Алхимик, чьи знания сопоставимы со знаниями Мастина. Алхимик…

Мысль перетекла дальше – в нападении на Бастарию был виноват Костераль.

– Командир Эйд, в Северную крепость посылали отчет о нападении некромантов?

– Сразу же. Мы немедленно отправили подрывников, после того как изучили отчет.

– А сколько хайфо было убито?

– Ты полагаешь, нашего друга Терри освободили от клятвы? – тихо спросил Эйд. – Эти мысли преследуют меня с того момента, как Терри приставил нож к моему горлу.

Казалось невозможным ранее, но все невозможное рассыпалось на глазах. Асира – ликарилас, Терри – предатель.

И Мастин, получается, тоже. Хотя мы полагали, что крысами были только Вильям да старшина.

И крысы, в итоге, просто сожрали друг друга.

Каждый в этом мире стремился к силе и власти, прекрасно понимая, что за ними стоят лишь кровь и разрушение. Но это сродни карточному домику, каждый ярус в котором выкладывает одна из «рук» империи. Стоит только руке дрогнуть или ослабнуть, как домик рассыпется.

Одно я знал точно – пока на троне сидит фальшивая императрица, нет покоя Таррвании. Астраэль Фуркаго, да воссияют дни его жизни, единственный законный правитель. Оспаривать его решения – значит подпадать под измену и «шатать» домик.

Такова моя правда. И я не мог подвергнуть ее сомнению. В конце концов, все вели войну за свои убеждения.

– С проклятых земель выбрались, а неба все равно не видно.

– А?

– Ничего, – мотнул головой Каро. Его хриплый голос отразился от стен палатки. – Задрался я.

Что-то в его голосе прозвучало неправильно. Какая-то нотка, что-то надтреснутое и сломанное. Как в подстреленной птице, раз за разом упорно пытающейся взлететь, а потом складывающей крылья и камнем падающей вниз.

Я чувствовал нечто неправильное и в себе, прокручивая в голове смерть принца.

Что больше огорчило меня? Смерть мальчика или провал миссии?

Все, чего я добивался упорным и долгим трудом, могло разлететься в пыль из-за тех, кто был умнее и быстрее. На тысячу лет старше.

Тех, кто никогда и не был человеком. Но с которыми я хотел сблизиться… хотел.

Яркие золотые глаза Асиры блеснули передо мной разъяренным огнем. Я кивнул сам себе и отбросил мысли. Не дело думать о мертвых, когда проблемы всегда доставляют живые.

Вновь вздохнув, я тихо ответил Каро, который вряд ли хотел от меня услышать такие слова:

– Я тоже задрался, друг.

Эйд хмыкнул. Буря взвыла с новой силой.

Выбрались мы из Вечных пустынь через две с половиной недели, встретив еще две бури. Последняя наполовину занесла нашу палатку песком, чуть не убив нас, но – хвала всем драконьим задницам! – стражей не так просто прикончить.

По крайней мере, не бурей, точно не ей.

Горы, которые два дня назад замаячили точками на горизонте, придали сил под нещадно палящим солнцем – теперь оставалось добраться до Кон, полноводной реки, отделяющей нейтральную территорию от Таррвании.

И мы в безопасности. Относительной, конечно.

Я представил холодные воды, смывающие двухнедельную грязь, траву, твердую землю вместо рассыпающегося под ногами песка, свежий ветер, не бросающий в глаза и рот все тот же проклятущий песок, и подавил желание завопить. Каро повеселел и даже насвистывал какую-то мелодию. Эйд разрешил съесть полноценную порцию пайка вместо урезанной, которая с каждым днем становилась все меньше и меньше – мы планировали выбраться из песков намного раньше.

На рассвете третьего дня горы молчаливыми исполинами встали справа от нас – мы шли почти всю ночь, избегая полуденной жары, ориентируясь по звездам. Большая драконица указывала правой лапой на восток, а яйцо слева от нее безошибочно подтверждало правильность пути.

И наконец-то повеяло прохладой. Час, может, два, и мы выйдем к реке!

Эйд, шедший впереди нас, резко остановился и поднял руку в предупреждающем жесте. Каро положил руку на меч, я – тоже.

Тихо. Слишком тихо.

Песок перед нами через двадцать шагов перетекал в ковер зелени. Редкие и низкие деревья встречали путников, манили поскорее откинуть осторожность и рвануть к реке.

– Эжен!