Закон дороги (СИ)

Закончилась весна, отшумели дожди, укуталось в нежные лепестки цветущих деревьев начало лета. Город, стараниями жителей, воскресал из пепла, словно легендарная птица, становясь краше прежнего. Жизнь постепенно возвращалась на мирные тропы, кипела торговля, игрались свадьбы, рождались дети. Вот и день свадьбы Орданна и Одри был назначен. Тайри давно вернулась в дом на Дельфиньей улице. Меньше всего ей хотелось сейчас привлекать к себе внимание, слушать ни к чему не обязывающие длинные славословия и становиться предметом придворных интриг. Как бы хорош не был молодой король, но его свита оставалась прежней, и нравы в ней мало изменились. Дом же, хоть и пустой, был теплым и ласковым, а каждая деталь напоминала о тех днях, когда все были живы и собирались у камина вечерами. Силы возвращались крайне неохотно, по капле, в чем леди Даллет считала виноватой только себя. Она боялась, и с этим ничего нельзя было поделать. Страх оказаться в одиночестве куда более глубоком, нежели сейчас, давил сердце ледяными пальцами и лишал последнего мужества. Когда-то Гай сказал ей: ничто не ранит так глубоко, как одиночество и отчуждение среди близких людей. Казалось бы, чего уж проще — вернись, и все будет хорошо. Но, вполне возможно, она станет лишней в уже сложившейся картине жизни родных и друзей. И что тогда делать? Искать Тропу к благословенному Ирольну? Возвращаться в Город? Искать новое место в мире, чтобы начать все с начала? Все, что угодно, только бы не оказаться ненужной, никчемной, нежеланной… Только бы не встретить равнодушные или, того хуже, притворно-виноватые глаза дорогих ей людей. Только не…

— И это говорит любимая моя ученица?

Голос, такой родной, а осуждающие интонации — пусть… Это всего лишь сон, а может, морок неуспокоившейся совести, но пусть будет хотя бы он. Тайри не станет оборачиваться, не станет смотреть, стоит ли у огня Гай — слишком больно будет увидеть, что… А так, хоть поговорить можно.

— Умница, Тайри. Ты всегда была умницей. А еще была решительной и смелой. Что теперь изменилось?

— Я, наставник. Разве не видно?

— Очень даже. Ты не сдалась ни переходу, ни эпидемии, ты выжила в этой войне, значит, стала сильнее. Ты никогда не боялась сделать шаг в неизвестность. Теперь же…

— Теперь же разница в том, что мне придется делать шаг назад, Гай. Как ты говорил, пытаться войти в ту же реку. А это, по определению, невозможно. И… я не знаю, как буду жить рядом с теми, кто дорог мне, но, в сущности, без них.

— Ну, без меня же ты жить научилась?

— Жить? Это, по-твоему, жизнь?

— А что же еще? Тебе и оставалось-то всего лишь открыть последнюю запертую дверь в своем сердце.

— Чтобы снова потерять? О нет, довольно…

— Если человек жив, все поправимо, Тайри. И потерять никого нельзя, мы ведь все живем в твоем сердце. Я, Габриэль, Тила, маленькие ньятти… Разве не так?

— Так, пока я жива, и за Гранью будет так же. Но…

— В чьем-то сердце ты тоже будешь жить всегда. И этих людей немало будет на твоем Пути. А одиночество… Частный случай Закона Дороги. Оно тоже для чего-то нужно. Поймешь, для чего — не забудь рассказать. Я не успел осознать, потому что мне не дали такой возможности.

— Я постараюсь, наставник.

— Значит, ты вполне можешь вернуться в родной мир.

— Не могу. Просто не хватит сил, а Лоцмана уже нет рядом.

— Я знаю, милая. Но ты ошибаешься. Тебе всего-то и надо вспомнить самые светлые моменты, которые были там, дома.

— Все лучшее было связано с тобой.

— Не может быть. Что-то было до меня, что-то после. Морской берег, песни твоей матери, улыбка отца, вернувшийся брат, друзья, которые никуда не исчезли и не забыли тебя. В конце концов, один мир-осколок, который, несмотря ни на что, скучает по тебе.

— Единственный, в ком я уверена. Вингшалья…

— Вот видишь, ты и перестала бояться. Еще немного, и…

— Нет, Гай. Не получится. Я разучилась верить в прекрасные слова утешения.

— Даже у меня не получится?

— Даже у тебя.

— Отлично! Просто отлично!

— Чему ты так обрадовался?

— Ты уже не цепляешься за память, как утопающий за первое попавшееся бревно. Ладно, не получилось у меня, получится у кого-то другого. Жизнь сама позовет тебя и укажет дорогу. И это будет… правильно. И намного честнее.

— Думаешь?

— Уверен. Что ж, прощай, девочка.

— Ты ничего больше не хочешь мне сказать?

— Доверяй себе и своей Дороге. Прощай…

Невесомое касание ладони к щеке — эхом памяти былой ласки, и полная тишина внутри и вокруг.

— Не уходи!!! — Тайри проснулась от собственного крика. Спина затекла, шея болела нещадно — заснуть в неудобном жестком кресле то еще удовольствие. Камин, по летнему времени нетопленый, тепла не добавлял, а чай в чашке только что корочкой льда не подернулся. Надо бы встать и закрыть окно… И что-то уже решить.