Закон дороги (СИ)

— Пойти к большому огню и потанцевать вместе со всеми. Я знаю, ты умеешь.

— Может быть, чуть позже, Мур. Я слишком устала. Можно, я посижу здесь, с тобой?

— Я тебя, конечно, не прогоню, но ты делаешь ошибку. Зря отгораживаешься от общей радости, словно это и не твоя победа тоже.

— Я радуюсь, Мур, только тихонечко…

— Сейчас нельзя тихонечко. Сейчас только враги тихонечко сидят и прячут головы под хвост. А ты должна танцевать.

— Почему?

Летун ничего не ответил, только улегся калачиком вокруг нее, и замурлыкал, точно домашний кот. Конечно, если это басовитое урчание можно так назвать.

— Спасибо, дружище, ничего лучше и быть не может, — мысленно поблагодарила его Тайри.

— Что с тобой творится, Хранительница? — рядом возникла из сполохов и теней верховная жрица, — мне тревожно за тебя.

Ну вот, раздраженно подумала Тайри, и эта туда же. Подцепила новое прозвище у Даррена, не иначе.

— Не знаю, Майлин, — остается только пожать плечами и встать из такого уютного кошачьего “гнездышка”.

— Разве ты не рада за нас всех? Разве ты не счастлива? Посмотри, ты прекрасна, точно богиня, у тебя замечательные друзья, ты владеешь могущественными чарами, и не только! Ты сумела заставить нас поверить в собственные силы! Почему же я чувствую холод рядом с тобой? У нас говорят, что так ты делаешь подарок Тьме, и твоя броня становится тоньше.

— Иногда я думаю: а если убрать все волшебство, которым я владею, все мои знания, что от меня останется? И будет ли это кому-нибудь нужно? И будет ли рядом кто-то, кто примет все, как есть? А Тьма…она всего лишь затаилась и ждет, когда ей вернут лакомый кусок, что выдернули у нее из зубов.

— Не понимаю, зачем тебе прятаться за ледяным панцирем. Это лишь иллюзия, не защита. Кто-то разбил тебе сердце?

— О нет. Просто погиб на моих глазах, а я ничего не могла сделать. Поэтому разбивать теперь нечего. И болеть нечему.

— Так не бывает, Хранительница. Сердце твое на месте, иначе у тебя не нашлось бы сил на все, что ты делаешь. Ему просто невыносимо тяжело под ледяной коркой, ну так позволь ей растаять!

— Мне очень хотелось бы верить, Майлин, что так и будет — когда-нибудь, — Тайри печально опустила голову.

— А ты попробуй. Прямо сейчас. Забудь о высоком предназначении, о Пути, о Тьме и Свете, о своей магии и прочих талантах. И прошлое свое отпусти. Хоть на один вечер… или танец. Поверь, станет легче.

Тайри задумчиво посмотрела на Майлин, потом с сомнением произнесла:

— Вряд ли у меня получится.

— Не думай — сделай. Сейчас будет самый длинный танец, самый большой круг встанет у костра. Иди и не жалей ни о чем.

Целительница отрицательно покачала головой, но первый шаг сделали другие. Смеющаяся вереница молодежи просто подхватила и ее, и Майлин, и, точно морская волна, унесла их к огню и музыке. Люди то собирались в хоровод, то разбивались парами, неслись по кругу, глядя друг другу в глаза. Как ее нашел Лоцман в этой пестрой толпе, как у них получалось не ошибаться и не сбиваться с ритма в совершенно незнакомом танце, Тайри не думала. Она послушно кружилась, взлетала в воздух, подчиняясь таким надежным и горячим рукам, смотрела на золотые искры, зажигающиеся в изумрудах глаз, и понимала, что жизнь, все-таки, продолжается. Пока есть дорога, есть те, кто будут идти с нею рядом — жизнь не кончилась и не кончится, кто бы что ни говорил.

Танец давно отшумел и затих. Они смеялись и пили пахнущее ягодами и дождем вино, а Даррен продолжал обнимать уставшую молчаливую Хранительницу. Сидел — и боялся пошевелиться, спугнуть, потерять ту каплю счастья, что выпала ему сегодня. Пусть смотрят, пусть шепчутся, пусть с восходом солнца все закончится и никогда потом не повторится, но сейчас — его время, и он никому его не уступит. Лоцман был благодарен непонятно откуда взявшемуся у их стола менестрелю, который уже полчаса пел глубокие, цепляющие за сердце лирические баллады вперемежку с веселыми и местами даже фривольными куплетами. Парень был уже слегка пьян, но это не мешало ему ни мастерски играть на гитаре, ни держать внимание публики. Был бы такой концерт в родном мире Тайри, Даррен бы сказал, что музыкант — валлир, но этот… этот был просто человеком, хоть и одаренным. Поэтому, регулярно заливаемое внутрь “для сохранения голоса” спиртное подействовало на него, как на любого другого: певец просто свалился и был отнесен под деревце, где и уснул, обняв свою гитару. Уснула и Тайри, да и не мудрено, шутка ли — такое сражение выдержать. Кто-то неслышно подошел сзади, накрыл плечи Лоцмана теплым уютным плащом, осторожно протянул ему второй — укутать леди, что едва слышно посапывала, крепко смежив ресницы. Зеленоглазый ловил смутные отголоски ее эмоций — ей снилось что-то хорошее и светлое, как детство и весеннее солнце. На самом краю сознания кто-то огромный, сверкая золотой чешуей, довольно напевал и нежился в его лучах.

Глава 4

Глава 4.

Богам нравятся игры — при условии, что выигрывают они.

Терри Пратчетт “Мелкие боги”

Пророчества — это такая гадкая штука, Вейриш!

Они сбываются независимо от того, хотите вы этого или нет.