Закон Единорога

– Точно так же, как Людовик – сын Джона, – Элеонора при этих словах вздрогнула, словно от удара, но не отвела взгляда, – Эдуард Английский – мой сын, – устало закончил я фразу. – Я готов сделать для вас все что угодно, но, пока я жив, ни один волос не упадет с его головы.

– Вы уже сделали… – процедила сквозь зубы Элеонора. – Я полагаюсь на ваши слова и возвращаюсь в Париж. Но знайте, – она помедлила, обдав меня ледяным взглядом. – Вы сломали мне жизнь, развеяли надежды на счастье, которое я заслужила более, чем какая – либо другая женщина .. Уходите, благородный рыцарь Вальдар Камдил. Я проклинаю вас. И покуда я-жива, я сделаю все, чтобы вы страдали так же, как и я.

Я повернулся и молча вышел, всю дорогу до двери чувствуя на затылке обжигающий ненавистью взгляд королевы Элеоноры Французской.

За свою жизнь я совершил много такого, что могло быть сочтено грехом. И все же, оглядываясь назад, я знал за собой лишь несколько поступков, из-за которых мне было мучительно больно и стыдно. Сегодня к ним прибавился еще один. Я шел по залитым весенним солнцем улицам Тулузы, не замечая ничего вокруг и желая забыть все происшедшее, как страшный сон. Однако снова и снова видел перед собой бледное, решительное лицо королевы и слышал страшные слова. Уж и не знаю, сколько часов заняли мои блуждания по городу. Но когда тени от домов стали закрывать улицы, я решил направиться туда, где ждали меня друзья. Несколько раз мне наперерез бросались добровольные проводники-факельщики, обещая за пару сантимов провести меня в любой уголок Тулузы, но, бросив мелкую монетку, я отказывался от их услуг. Не то чтобы я хорошо знал топографию этого счастливого города, но найти мой отель было весьма несложно – разнообразнейшее бряцание струн и многоголосое бельканто служили надежным ориентиром. Понимая, что если войду в дом с парадного входа, то неминуемо подвергнусь насильственному воспеванию, я, кутаясь в плащ, решил проникнуть в отель через черный ход. Но едва завернув за угол, мне пришлось резко затормозить: возле калитки толпилась кучка экзальтированных юношей в вычурных нарядах, в нетерпении напиравших на дверь «Что за черт?» – пронеслось у меня в голове.

– В очередь, благородные сеньоры! Не толкайтесь! – в изумлении услышал я знакомый голос Лиса – Не больше одного куска в руки! Ну куда вы лезете! Я же вам сказал, не больше одного куска.

Послышалось характерное звяканье монет.

– Ну ладно, только для вас. Носите на здоровье!

– Лис, что происходит? – переходя на мысле-связь, зловеще прошипел я.

– Прекрасный город! – жизнерадостно отозвался мой напарник, начисто игнорируя угрозу в моем голосе – Никогда не думал, что обустройство гардероба прекрасной дамы – такая выгодная затея!

– Не понял тебя – моя рука инстинктивно нащупала на поясе мешочек с деньгами, только что полученными в конторе Амальфи.

– Еще бы не понял! – хохотнул Рейнар. – Это у вас семейное! Эта глупая девчонка, твоя сестра, считай, чуть улицу солидами не посыпала!

– Да объяснишь ты наконец – начал я окончательно выходить из себя.

– Объясняю. Лауре пошили три платья, не считая прочих аксессуаров. Местное трубадурное рыцарство в припадке куртуазной горячки ринулось за сувенирами Ну знаешь там, обрезки всякие, кусочки тесьмы и прочие лохмотья, которые здесь принято вешать на себя Модистки, понятное дело, начали втихаря приторговывать бесценными фетишами. Инельга, которую эти патетические вопли под окнами окончательно вывели из душевного равновесия, засекла их за этим недостойным делом После чего, решив, видимо, что она в осажденном замке, собралась полить публику чем-то вроде горячей смолы Но поскольку таковой в наличии не оказалось, баронесса чуть не вывернула на голову осаждающих корзину с обрезками Но я, как всегда, подоспел вовремя! – закончил Лис свое пространное объяснение.

– Ну а ты, добрейшей души человек, проникся, – саркастично ответил я.

– Да, я проникся, – гордо отозвался гайренский менестрель – И монополизировал торговлю лоскутками И каждый, заметь, идет по солиду За вычетом расходов на материал и работу портных, чистой прибыли у нас уже пятнадцать солидов, – торжествующе подытожил он.

– А у тебя как дела?

– Я нажил себе сегодня еще одного смертельного врага, – устало ответил я. – Сережа, я был бы рад очутиться дома.

– Ща, нет проблем Вальдар, погуляй еще минут десять, лоскуты уже заканчиваются… – просительно добавил он.

Я молча отключил связь, сворачивая в ближайший переулок. За своей спиной я услышал:

– Все, господа! Лоскутов больше нет! Расходитесь! Мы закрываемся!

Попав наконец в отель, я был атакован двумя раскрасневшимися от радости подругами, которые наперебой начали демонстрировать свои новые наряды. Я старался выглядеть галантным и веселым, наговорил Лауре и Инельгердис кучу комплиментов, однако обе девушки сразу почувствовали мое тягостное настроение. Инельга велела подавать ужин и под каким-то предлогом тактично убралась из комнаты, оставив нас наедине.

– Что-то случилось, милый? – встревоженно спросила моя невеста.

– Да, – кивнул я. – Я передал письмо Филиппа Августа королеве…