Закон есть закон

– Хорошо, пусть будет Тормозной Волшебник. Неужели не понимаете, я просто не хочу вам портить удовольствие. Если я останусь с вами до конца, до финиша, пожалуй, никто не доберется.

– Ребята, а мы можем, когда наступит хаос, побить Гуго? – вдруг спросил Кролик.

– Ты даже можешь его убить, ушастый! – хохотнул Макс и чокнулся кружкой с пустым бокалом Кролика. – А я помогу.

– Не марай лапки, Кролик, желающие прикончить Гуго найдутся и без тебя, – заверил я нашего Лоцмана.

– Син! Где ты застрял! – крикнула Мэй. – Синева не ждет!

* * *

Вообще, все способные общаться с синевой делятся на две неравные партии – на партию магистра и его людей и на заправщиков. Просто потому, что силовикам (так мы сами себя называем), не вошедшим в команду магистра, ничем, кроме как заправкой или работой на заводах, то есть опять же заправкой, заниматься не разрешается. Люди, которые могут повелевать миром, вынуждены изготовлять концентрат и заливать его в тачки, системы отопления и создавать оружие. Многие из них начинают беситься, и кое-кто, так и не дождавшись падения Пелены, сходит с ума или кончает жизнь самоубийством.

Дважды случался бунт заправщиков. Во время последнего (в правление магистра Дэвида) сгорела половина Альбы, но Дэвид не уступил. Работа только на частных заправках или на заводах – и точка. Или выметайся с острова. Все-таки он дал тогда проигравшим альтернативу. В тот раз половина отщепенцев-заправщиков уехала, рванул под шумок даже кто-то из окружения магистра. Но очень скоро беглецы потянулись обратно – правда, далеко не все. Многие осели на южных островах, еще больше – на северных. Один из самых ловких беглецов здорово разбогател, сумел захватить весь рынок концентрата на Северном архипелаге и построил на одном из островов замок в виде огромной белой раковины.

Заправщики – опасные люди, но избавиться от них не получается: никто, кроме нас, не умеет сжимать синеву. А обычная синева не горит – хоть ты сдохни.

Впрочем, заправка – это не самый плохой вариант. По мне, так работа на заводе куда хуже. Особенно после того, как там абсолютную власть получил Гуго Великолепный. Почему, кстати, Великолепный? Почему не Всемогущий и Величайший? Каждое утро он встречал своих подчиненных у проходной и протягивал руку для поцелуя.

«Гордыня – главное зло, – повторял он раз за разом назидательно, – и я с нею борюсь. Люди настолько распущены, что сами жаждут уничижения. Я работникам как отец родной и должен приучать их к смирению, как приучаю своих детей. А по субботам и нанашки давать».

Платил он всем гроши, зато обожал благотворительность. В случае болезни, на похороны или на свадьбу работник слезно вымаливал у него помощь. И тот давал, стервец, насладившись унижениями человека по полной. Понимает это Гуго или нет, но он изображает маленькую такую местную Пелену, которая пытается забраться людям в душу. Кролик год отработал у Гуго и сбег – потому что Гуго потребовал, чтобы Кролик женился на какой-то девице, которую якобы обрюхатил. Девица успела поплакаться хозяину в жилетку и выпросить денег на свадьбу и даже – на будущую коляску. Но Кролик стоял насмерть: не спал я с ней и даже не целовался. На счастье Кролика, девица была не в ладах с арифметикой и родила здорового ребеночка чуть ли не на пятом месяце. Кролик спешно затребовал генетический анализ, и в больнице подтвердили: новорожденный крольчонок к Черному Кролику не имеет никакого отношения. Так что Кролик благополучно сбежал и от матери-одиночки, и от Гуго. Правда, хозяин очень обиделся и послал к Кролику парочку своих охранников – дать строптивцу «нанашки». Увы, Пелена физических мер воздействия не одобряла и вырубила обоих парней после первого же удара. Суд определил им минус второй уровень, а Гуго принялся воспитывать своих «деток» пуще прежнего: неженатых он с тех пор на свой завод не принимал, дабы исключить всякий блуд и безотцовщину.

Да, смелые у нас люди, смелые на всю голову: так измываться над теми, кто прессует синеву во взрывчатку!

Если кто не знает, но хаос и закон – близнецы-братья. В недрах хаоса зарождаются зерна новых законов, а закон, закрепившись и закостенев, непременно рассыпается в хаос, ибо в сложной системе хаос проявляется постоянно – это его закон. Таков порядок – не человеческий, но вселенский. То, что наш остров служит наглядной иллюстрацией этого процесса, конечно, случайность. Но даже на Северном архипелаге, где не пользуются Пеленой закона, хотя и не гнушаются применять иного рода Пелену, хаос и закон время от времени меняются местами.

Одно время я думал, что никогда не сунусь в игру хаоса и закона, что так и буду жить на своей заправке, а в свободное время изучать Океан и его течения, продолжая дело графа Рейнвелла. Но я себя обманывал – самое время это признать.

* * *