Закон Фукусимы

– Фиксирую повышение температуры тела сару, – зачастил он у меня над ухом. – Датчики показывают аномальное отклонение: один градус в две секунды. Внешние источники тепла отсутствуют, получается, что сару разогревается изнутри.

«Вот сволочь, – подумал я, ощущая, как жар, исходящий от «Бритвы», расходится по мне стремительной волной адской боли, словно цунами, что сметает все на своем пути. – Сейчас я покажу тебе, кто тут обезьяна».

– Это бывает, – отозвался ученый с другого конца бассейна. – Скорее всего, какой-нибудь из датчиков барахлит. Меньше надо было твою сару током бить.

– Или больше, – раздраженно бросил его собеседник. – Видишь, он снова пытается утопиться! И на этот раз я ему помогу. Без шокера, поберегу датчики.

Мои волосы вновь ухватила рука, однако теперь не для того, чтобы вытащить. Наоборот, садист-ученый надавил сверху вниз, погружая мою голову в воду.

– Неважная идея, – услышал я голос его напарника. – Я слышал, что эта сару особенная. Тебя оштрафуют.

– Плевать, – прорычал ученый, продолжая давить. – Сегодня я хочу убить хотя бы одну сару, а эта меня достала.

– Перебьешься, – сказал я по-русски, отталкиваясь рукой от кольца, вмурованного в стену бассейна – вернее, от того, что от него осталось после того, как я резанул по нему «Бритвой», наконец-то вылезшей из моей ладони.

Этого ученый явно не ожидал и от неожиданности откинулся назад, так и не отпустив при этом мои волосы. В результате из бассейна я выскочил как пробка, ощущая, что еще немного – и перепуганный ученый сдерет скальп с моего черепа.

Такое меня, конечно, не устраивало. Потому я, упав спиной на мокрый пол, первым делом махнул «Бритвой» над головой.

Сразу полегчало, правда, в лицо плеснуло горячим, а по ушам ударил звериный вой. Понятное дело, всегда удивительно ощущать, что у тебя только что была рука – и вот уже на ее месте пустота, а из обрубка, словно из шланга, хлещет кровища.

Но мне было некогда сопереживать работнику науки. Меня сейчас больше заботил автоматчик, который знатно прифигел от увиденного: беспомощная жертва, выскочившая из бассейна с лицом, залитым кровью, и отрубленной кистью чужой руки на голове (она, сволочь такая, мою отросшую волосню так и не отпустила).

Конечно, можно было попробовать расстегнуть кобуру на поясе ученого, достать пистолет, снять его с предохранителя, дослать патрон и решить проблему. Но это было непростительно долго. Можно было из неудобного положения метнуть в автоматчика «Бритву». Но это значило почти гарантированно лишиться единственного оружия, так как я весьма посредственно втыкаю ножи в цель на расстоянии. Потому я совершил поступок совершенно нелогичный, заранее обреченный на неудачу, – схватил упавший на мокрый пол планшет ученого и со всей силы швырнул его в автоматчика на манер легкоатлетического диска.

На что я рассчитывал? Только на то, чтобы выиграть одну-две секунды, перерезать веревки, стягивающие ноги, а потом… Хрен его знает, что потом. Уклониться от автоматной очереди в практически пустом помещении, где негде скрыться, – нонсенс. С двадцати метров бегущую ростовую мишень срежет даже новобранец, впервые взявший в руки огнестрельное оружие.

Но в жизни любого сталкера, сумевшего прожить в Зоне больше месяца, существует понятие личной удачи, без которой на зараженных землях и пары дней не протянешь. И хотя у меня в жизни далеко не все получается, сейчас – получилось. Причем так, что иначе как личной удачей это не объяснить.

Планшет, вращаясь на манер вентилятора, стремительно преодолел расстояние, отделяющее меня от автоматчика, и врезался ему ребром прямо в переносицу – место, которое даже на несильный удар реагирует весьма болезненно.

Автоматчик охнул и упал на пол. А я тем временем на онемевших ногах уже бежал к нему, мысленно готовый к тому, что ударенный сейчас соберется, дотянется до оброненного автомата – и навсегда избавит меня от необходимости шастать по разным негостеприимным уголкам планеты.

Но удар планшетом оказался серьезнее, чем я думал. Из сломанного носа охранника хлестала кровища, как и положено при такой травме. И хотя автоматчик шарил руками вокруг себя, пытаясь отыскать свой огнестрел, получалось у него это довольно плохо – при переломе спинки носа звезды в глазах проходят не сразу.

Сообразив, что автомат нащупать не получится, охранник отработанным движением сунул руку за пазуху. Понятно, что за движение и что будет следом.

Потому я не церемонился. Просто подбежал, воткнул «Бритву» в макушку автоматчика по самую рукоять и рванул книзу, будто арбуз разрезал.

Получилось неаппетитно, но эффективно. Голова охранника треснула с характерным звуком, и он умер – быстро и безболезненно. Почему-то всяким гнидам по жизни очень везет: думаю, жертвы местных бесчеловечных экспериментов мечтали о такой смерти, а автоматчику, который обеспечивал охрану этих экспериментов, счастье в моем лице свалилось на голову в буквальном смысле. Обычный нож кость так не разрежет, но «Бритва» – не обычный нож. Развалила череп надвое за милую душу.