Закон Фукусимы

Ученый, лишившийся руки, сидел на полу и выл словно волк, заболевший бешенством. Его коллега, который был приставлен к Виктору, на несколько секунд окаменел от увиденного.

Но лишь на несколько секунд.

Он довольно быстро пришел в себя и, резко откинув полу белого халата, одним движением пальца расстегнул кобуру, выдернул из нее пистолет…

Правда, выстрелить не успел.

Савельев, до этого сидевший в бассейне каменным изваянием и вроде бы так же привязанный, как и я, развернулся, схватил ученого за ногу и резко дернул на себя.

Рывок был сильным. Ученый не удержался на ногах, упал на спину, при этом смачно ударившись затылком о пол. В голове у него что-то хрустнуло, а может, в шее. Нога, свободная от захвата Японца, несколько раз рефлекторно дернулась – похоже, садист-экспериментатор отдал концы. И тоже без мучений. По ходу, у местных уродов сегодня день получения бесплатных подарков.

Раненый, чья отрубленная рука намертво вцепилась в мои волосы, больше не орал. Он лежал на боку и смотрел на то место, где у него всего минуту назад была кисть. Понимаю его, у меня самого похожий шок был, когда я однажды себе руку отрезал. Странное ощущение – вроде ощущаешь ее полностью, даже пальцами шевелишь в воздухе… А ее нет.

Кровь уже не хлестала из обрубка, а медленно вытекала. Толчками, в такт ударам сердца. Блин, всегда удивляюсь: никогда и не подумаешь, что в человеке столько кровищи! Багровые лужицы краски, которые в кино показывают при подобных ранениях, это лишь слабое подобие реальности. Пару литров воды для эксперимента на пол вылить, вот оно и будет. То есть до фигищи, только цвета вишневого сиропа.

По-хорошему, надо было бы ученого добить, чтоб не мучился. Смерть от кровопотери не самая ужасная, скоро для него мир и так погаснет навеки. Вот только я всегда считал, что нехорошо оставлять фатально раненого врага мучиться мыслями о скорой смерти…

Но не в этом случае.

Ученый, ставящий опыты над людьми, это не враг. И не человек. Клопа ж не будешь считать ни врагом, ни человеком? И если эта мерзость где-то подыхает недодавленная, вряд ли кто будет проявлять к ней милосердие. Я вон лучше Японцу помогу, а то он, по ходу, как-то неважно выглядит. Синий больно. Но – несломленный. Сам вылез из бассейна и лежит на его краю. По ходу, какой бы ты суперниндзя ни был, а все равно ты человек и при серьезном переохлаждении вполне можешь отдать концы.

А у Савельева оно было очень серьезное. Видать, гребаные ученые решили нас заморозить до смерти в научных целях и в случае с Японцем преуспели. Полезно все-таки иногда иметь в руке откованный из артефакта нож, который в критической ситуации не против поделиться с тобой аномальной энергией.

У Виктора ничего такого в организме не было. При этом он нашел в себе силы как-то незаметно развязаться, а после и прищучить своего мучителя. Но на этом силы его оставили. И жизнь, по ходу, собиралась покинуть его тоже – такого бледно-синего лица я у живых людей не видел.

К счастью, наш шмот далеко не увезли – лежал, аккуратно сложенный, на стальной тележке. Я взял свой костюм, в армейском темпе за минуту натянул на себя все, включая навороченное водоотталкивающее белье: мокрое, продрогшее тело оно и высушит, и согреет. К сожалению, наше оружие местные уроды куда-то уперли, видимо, от греха подальше, но хоть за шмот спасибо.

А также за то, что его не особо тщательно обыскивали.

Дело в том, что совсем недавно я чуть не превратился в говорящую голову с полностью парализованным телом. И для того, чтобы этого не произошло, пришлось мне в очередной и решительный раз сходить в Чернобыльскую Зону, где я раздобыл пригоршню воистину уникальных артефактов[11]. Арты пришлось сдать небезызвестному персонажу Андрею Макаренко, который, пока я фигней маюсь, бегая по вселенным Розы Миров, строит себе нехилую карьеру в одной секретной организации – и весьма в этом преуспел.

Правда, при этом один арт я заныкал для себя. Чисто на всякий случай, ибо он представляет собой сгусток чистой аномальной энергии невиданной мощи. А Савельев слишком много для меня сделал, чтобы я ему позволил вот так загнуться на мокром полу рядом с каким-то вшивым бассейном для пыток.

Кстати, пока я одевался, Виктор, похоже, благополучно потерял сознание. Ладно, попробуем это дело поправить.

Ножом, конфискованным у охранника, я аккуратно разрезал нитки в области уплотнителя для левого локтя – и в ладонь мне упал шарик цвета аномального Выброса, какие порой случаются в Чернобыльской Зоне. Был он величиной с грецкий орех и немного напоминал известный артефакт «кровь затона». Правда, внутри у него находилась не маленькая галактика, а крупное вытянутое включение, напоминающее глаз змеи.

Я подошел к Савельеву, встал на одно колено, взял его голову в руки, как футбольный мяч, и средними пальцами обеих рук нажал на две болевые точки, находящиеся под челюстью. Если человек в отключке, но еще живой, при такой терапии он непременно придет в себя и – что самое главное – плотно сжатые челюсти разожмет.

Так и случилось.