Закон Фукусимы

И понимание пришло. Причем не столько от вида шести человеческих голов, только что отделенных от тел, – я много чего видел и похуже. Просто одну из них я узнал по фотографии, которую дал мне покойный профессор Такеши. Это была голова его жены, которую он так просил разыскать и спасти. Увы, мне не удалось выполнить вторую часть его просьбы. Но я очень постараюсь отомстить тем, кто приказал ее убить. Сделаю все возможное.

И тому была еще одна веская причина.

– Ты не пройдешь, – сказал повар. – Никто не проходил, хотя за семьдесят лет пытались многие. Раньше их головы с вынутыми мозгами вывешивали на центральной площади Нового Пинфана. Потом перестали. Зачем, когда Трое контролируют почти всех жителей города?

– Почти? – уточнил я.

– За особенно доверенными лицами следят меньше, чем за остальными, и мы научились изменять сигналы, которые идут от вживленных в нас устройств в аналитический центр. Но разговор сейчас не об этом. Я отдам все, чтобы ты прошел хотя бы первый уровень красной зоны. Если не пробовать вновь и вновь, Трое скоро будут править всем миром. А этого допустить нельзя.

И он правда отдал многое. На мой взгляд, даже больше, чем мог бы отдать любой другой человек.

Скопировать его лицо оказалось несложно – я уже неплохо набил на этом руку. Сложнее оказалось другое. Выяснилось, что, дабы миновать ворота первого уровня, нужно пройти через сканер сетчатки глаза и приложить руку к устройству распознавания рисунка папиллярных линий ладони.

И мы решили эту проблему. Надеюсь, что решили. Потому что иначе я через пару минут просто останусь лежать перед воротами, преградившими коридор, в виде куска обгорелого мяса: над двумя мощными стальными створками торчали два пулеметных ствола, меж которыми был виден еще один, пушечного калибра. Правда, для пушки он был слишком тонкостенным. А вот для танкового огнемета – в самый раз.

На мне был белый халат, белые штаны, белый поварской колпак, накрахмаленный до стоячего положения. Ни пятнышка, ни лишней складочки. Идеальный повар для персон, готовящихся править миром.

Забавно, но меня совершенно не волновала перспектива близкой смерти. Просто совсем недавно я отлично покушал – повар и правда был большой мастер, и могу с уверенностью сказать, что я отродясь не ел настолько вкусной курицы в кисло-сладком соусе с жареной лапшой и пельменями. Разумеется, все это были отдельные блюда, но я по-варварски свалил их в одну тарелку и оторвался так, что аж за ушами трещало. А еще действовали какие-то китайские отвары на травах, которыми меня напоил Чжанцин. Потому могу с уверенностью сказать, что еще ни разу в жизни я не шел на верную смерть с таким офигенным настроением.

Перед воротами я остановился и, как научил повар, отвесил стальным створкам глубокий поклон. Стволы пулеметов шевельнулись, и я прям всей своей тренированной шкурой почувствовал, как на мне скрестились линии выстрелов.

– Подойди, – прозвучал откуда-то с потолка механический голос. – Приложи глаз к сканеру.

Я подошел. И приложил. Только не свой, а тот, что все это время был зажат в моем кулаке.

Глаз повара, который Чжанцин извлек из глазницы старого друга по его настойчивой просьбе.

– Иначе он не пройдет, – сказал повар, кивнув в мою сторону. – Можно обмануть камеры, изменив лицо, но я сильно сомневаюсь, что Снайпер сможет скопировать рисунок радужной оболочки.

Он был прав. На все сто процентов. Я сымитировал, что сам смотрю в глазок, вмонтированный в стену возле ворот, приложив к нему чужое осклизлое глазное яблоко, после чего быстро сунул его под тканевую салфетку, которой была прикрыта посудина с крем-супом.

– Тест пройден. Теперь руку, – скомандовал голос.

Из стены выехала панель с углублением в виде ладони, куда я аккуратно опустил свою. Очень аккуратно, так, чтобы не сместилась кожа, снятая с руки повара. Я пытался настаивать, мол, попробую скопировать папиллярные линии. И я даже попробовал… Но у меня ни черта не вышло. Одно дело – послушное мясо на морде подправить, и совсем другое – мельчайший рисунок на коже.

Тогда Чжанцин скальпелем снял кожу с руки повара. Всю, начиная с запястья, как перчатку. Я пытался протестовать, мол, может, только с ладони…

– Отклеится, – покачал головой повар. – Рисковать нельзя. Снимай все.

Ощущение чужой кожи на руке было страшным. Я его никогда не забуду. Такая жертва не забывается. Какой же всепоглощающей должна быть ненависть этих людей, которые совершенно спокойно могли пойти на такое… И какой же неподъемной тяжестью ложился на мои плечи груз принятия этой жертвы. Ведь если я не сделаю все возможное и даже больше, значит, этот человек зря стал инвалидом…

– Не грусти, – улыбнулся он мне напоследок, подмигнув единственным глазом. – Нас уже ищут. И, думаю, найдут быстрее, чем ты доберешься до Троих. Но мы не дадимся им в руки. Ты же знаешь, Чжанцин умеет заваривать чаи, которые дарят долгий сон. В том числе и вечный.