Закон гор

Да, Мурат, за два с половиной года ты здорово изменился. Раздобрел, заматерел, прическу отрастил, налился какой-то сановной властностью — не узнать, короче. Единственное, что осталось в тебе от военной поры — искалеченные ногтевые фаланги трех пальцев левой руки, по ним-то я тебя и узнал, «душок» ты недобитый… Я вас тут, если взять по большому счету, каждого десятого знаю: в свое время приходилось общаться, если не лично, лицо в лицо, так посредством лицезрения в бинокль или иную оптику, снабженную сеткой прицеливания. Пока с шотландцами колесили по селам, создавая имитацию кипучей деятельности во благо противоэпидемической борьбы, угораздило встретиться более чем с десятком таких вот «знакомых» военной поры. Поначалу меня такие приятные встречи нервировали — каждый раз я напрягался, ожидая, что кто-то из бывших «духов» внимательно всмотрится в мою личину и заорет благим матом: «Мочи его!!! Это он, он, убийца, военный преступник!!!» — и еще что-нибудь в том же духе, в стиле «Аллах акбар» лучших времен РЧВ. Не полагаясь на внешние изменения в своем облике, я старался исказить свой голос и манеру речи, изменил походку и вообще… Короче, пока мы добрались до этого села, я до того наловчился коверкать русский на американоязычный манер, переводя Грегу с Филом обращения местных аборигенов, что утратил навыки нормальной русской разговорной речи — наверняка бы сам себя не узнал, если бы записал на магнитофон и прослушал потом. А еще я переосмыслил свое положение и перестал вздрагивать и напрягаться перед возможной угрозой разоблачения: понял наконец, что спустя столько времени здесь меня вряд ли кто узнает. Потому что во времена РЧВ я гулял тут в потрепанном «комке» и линялой косынке, с трехдневной щетиной, бритым черепом и запыленной физиономией — один из безликой камуфляжной массы озлобленных парней, держащих палец на спусковом крючке и подозрительно озирающихся по сторонам. А сейчас я был одет в хороший дорожный костюм иностранного пошива (настоящего Криса подраздели на прощанье), имел роскошную вьющуюся шевелюру, солидную бороду и вообще по всем статьям соответствовал старательно исполняемому мною имиджу американца — врача — переводчика. Вот и теперь, когда мы заявились к Мурату в гости, грязные и недовольные, он не обратил на меня никакого внимания — все свое обаяние направил на Грега, поскольку именно он упоминался в письме Аслана Баграева. Ну что ж, очень хорошо, я не в претензии. Более того, можете меня на данный момент считать самым счастливым человеком во всей суверенной Ичкерии. Потому что я уверен на девяносто процентов — теперь мне не придется ползать по окрестностям долгими ночами и выдумывать хитроумные способы умыкновения данного дядечки в лес, дабы потом вдумчиво пытать его и вытаскивать необходимую информацию. Психотип человека, как правило, остается неизменным на протяжении и более длительного периода, а тут — прошло-то всего пару лет с небольшим. В общем, я собираюсь тривиально шантажировать Мурата. Но это чуть позже, завтра, например. А пока… Пока хозяин дома тут разливается соловьем перед шотландцами, я вам расскажу, при каких обстоятельствах нам с ним довелось встречаться — все равно вам неинтересно слушать про самых лучших в Ичкерии овнов и суперобалденное вино местного разлива…

Глава 7

В начале лета 1995 года я со своими пацанами работал неподалеку от Халашинского района, будучи прикомандирован к штабу группировки для выполнения определенного рода задач. О характере этих задач я пока предпочитаю умалчивать — не так уж много времени прошло, чтобы распространяться о таких вещах без опасения быть неверно понятым некоторыми сердобольными правозащитниками.