Закон гор

Прикончив кусок говяжьей подошвы, я еще раз обошел помещение в поисках каких-нибудь гипотетических пакостей, не замеченных мною с первого взгляда, и принялся устраиваться на ночлег. Не желая оказаться в роли пресловутой Машеньки, попавшей по недоразумению в логово прожорливых тедди-биров, я проигнорировал наличие удобных топчанов и оборудовал себе ложе в конской кормушке, расположенной слева от входа. Вооружившись чугунной кочергой в полпуда весом, валявшейся у очага, я задул свечи и в кромешной тьме забрался в кормушку. Если кто-то пожелает ночью вломиться в пещеру, у меня будет около двадцати секунд — от момента открывания двери до завода лошади в стойло, коль скоро эта самая лошадь вообще будет. За это время я успею проснуться, разобраться в ситуации и укокошить нежданного посетителя кочергой — мне для этого даже не понадобится выскакивать из кормушки.

Утомленный дневными хлопотами, я несколько минут мужественно боролся со сном, анализируя создавшуюся ситуацию, затем сдался и провалился в царство Морфея. Подсознание тотчас же начало мстить за проявленную слабость: мне приснился чудовищный кошмар. Какие-то мертвецы, покрытые трупными пятнами и вонючей слизью, шли ко мне из разных углов пещеры и тянули свои разлагающиеся руки, желая заключить меня в объятия. Откуда-то взялся египетский фараон с пылающим аметистовым взором — этот мерзавец злобно скалился и подмигивал мне, недвусмысленно проводя указательным пальцем бинтованной руки по горлу. Кто-то, по всей видимости, еще не совсем труп, тонко выл, заходясь в животном ужасе перед уготованной ему участью, откуда-то сверху лениво сочились струйки свежей крови, образуя на полу пещеры изрядные лужи. И над всем этим безобразием застыла ухмыляющаяся бородатая харя Рашида, у которого в левой ноздре блестело обручальное кольцо моей несчастной Светланки, упокоившейся полтора года назад…

Проснулся я в холодном поту, несмотря на изрядную прохладность пещеры, и по пробуждении испытал сразу два чувства. Светящиеся стрелки моего поддельного «Ориента» показывали два с небольшим пополуночи, а в кормушку я забрался что-то около двадцати двух тридцати пяти. То есть спал я всего ничего, а ощущение было такое, будто выспался на неделю вперед. А еще я почувствовал, что меня терзает беспричинный страх. Такого со мной давненько не случалось: я многое повидал за свою недолгую жизнь и испытал столько, что вполне достало бы для целого взвода детей асфальта, желающих получить острые ощущения. За годы военной деятельности, полной опасностей и тревог, у меня выработался своеобразный условный рефлекс, некое шестое чувство, всегда безошибочно подсказывающее в экстремальных ситуациях: готовься, парень! Тебя ждет какая-то пакость летального характера!

Так вот, сейчас это мое второе «я» кричало мне: бойся!!! Где-то рядом таится нечто чудовищное и невообразимое…

Выбравшись из кормушки, я запалил свечи в одном из канделябров и отправился вторично исследовать пещеру. Я облазил каждый уголок, изучил каждый квадратный сантиметр пола и в завершение даже обстукал стены кочергой, в надежде обнаружить подозрительные пустоты. Ни-че-го…

Усевшись за стол, я зажег свечи еще в одном подсвечнике и от нечего делать принялся листать книги, мрачно соображая, какая причина могла так переполошить мое дремлющее второе «я». Корешок одного из массивных фолиантов показался мне гораздо новее остальных — выдернув том из шеренги книг, я обнаружил, что это научный труд по исследованию геральдики благополучно захиревших монарших домов Европы. Полистав страницы, изобиловавшие красочными литографиями, я вдруг ощутил острое беспокойство. За каким чертом Рашиду могла понадобиться сия книжонка? Он что, собирается себе колоть татуировки царственных домов Британии? Черт-те что и с боку бантик!

Поставив том на место, я рассеянно осмотрелся по сторонам и вдруг замер, пораженный внезапно возникшей мыслью. Вот что мне не давало покоя и подспудно ело душу — потолок! Зачем в этой дыре подвесной потолок? Вскочив, я ухватил со стола оба канделябра и медленно пошел по кругу, высоко подняв свечи и всматриваясь в закопченные доски потолка. Добравшись до стеллажа с книгами, напоролся на табурет, глянув на который обругал себя за тугоумие. Крышка табурета была черной от следов подошв. На этом табурете никто не сидел — на него вставали, когда хотели вскарабкаться куда-то повыше. Встав на табурет, я максимально вытянул вверх подсвечники и обнаружил то, что искал: в углу, аккурат над стеллажом, в потолочном перекрытии виднелись тонкие пазы люка.

Поставив один из канделябров на нижнюю полку, я поднялся наверх по боковине стеллажа, приспособленной под лестницу, распахнул крышку лаза и оказался на втором этаже.

Давайте опустим описание эмоций, охвативших меня в первые мгновения. В принципе я ожидал встретить нечто подобное, но с минуту стоял как соляной столб и только хлопал глазами, периодически стравливая дыхание и борясь с подступающим воплем ужаса и отвращения.