Закон и честь (СИ)

Они вошли внутрь дома, где на Элен тут же налетел маленький, шустрый и вёрткий как юла ураган по имени Тони. Худенький светловолосый мальчик с разбегу прыгнул на девушку, чуть не сбив с ног.

— Элен! Ты вернулась! — радостно завопил мальчуган.

Хохоча, Элен закружилась с ним по комнате. Виктория, добродушно посмеиваясь, наблюдала за детьми. В уголках глаз женщины заблестела влага. Виктория была сильной и волевой женщиной, способной постоять за себя и своих родных, но видя подобные сцены, не могла сдержать чувств. И Элен, уже давно взрослая девушка, самостоятельная и способная сама себя прокормить, так и осталась для неё маленькой милой девочкой. Виктория не хотела видеть разницы между нею и десятилетним Тони. Но она знала, что когда в жизни её дочери появится тот, кого она полюбит, всё изменится. Она и хотела этого и страшилась одновременно. Ну а пока Элен по-прежнему будет для неё большим ребёнком.

— Ну как ты тут без меня, маленький проказник? — Элен нарочито строго уставилась на братишку, грозно нахмурив тонкие брови.

— Только начал обживаться в твоей комнате, — хихикнул мальчик, напустив на себя таинственный вид. — Ты даже не представляешь, сколько я интересного обнаружил в твоих вещах!

— Что-о-о?!

Элен скорчила зверскую рожицу — ни дать не взять злющая ведьма. Тони, поддерживая игру, испуганно заорал и вихрем умчался прочь. Посмеиваясь, девушка снимала верхнюю одежду.

— Шалопай, — ласково произнесла Виктория. — Он каждый день выглядывал в окно, надеясь, что ты вернёшься раньше срока.

— Он бы точно обрадовался, если бы меня уволили в первый же день! — Элен усмехнулась и повернулась к матери. — Папа ещё на работе?

— Да, милая. Представляешь, на фабрике увеличились заказы и теперь рабочим приходится задерживаться каждый день почти на час. Только вот зарплата от этого почему-то не увеличивается.

Голос Виктории звучал виновато. Элен её отлично понимала. В их семье никогда не было лишних денег, а работы всегда хватало. В памяти Элен сам собой всплыл кошмар на Рыночной площади. Сотни рабочих, вышедших на митинг и стреляющие по ним гвардейцы. На лицо девушки набежала туча. Виктория истолковала смену в настроении дочери по-своему. Приобняв девушку за плечо, она сказала:

— Не волнуйся, котёнок. Прорвёмся, верно? Нам же не впервой преодолевать трудности. Всё будет хорошо. Пошли лучше на кухню, поможешь мне с ужином. Потому как от этого маленького свинтуса толку нет никакого! Или ты хочешь отдохнуть?..

— Да нет, мам, я не устала. Слава богу, с работой у меня полный порядок. Сейчас всё расскажу.

— Без утайки?

— Как подруга подруге, — Элен почувствовала смущение. Она солгала. Она просто не могла рассказать ВСЁ. Маме совершенно не обязательно знать ни о докторе Аткинсе, ни о бойне на митинге, на даже о скоропостижно уволенных Гиллроями няньках.

А тем временем следивший за девушкой неприметный человечек остановился напротив дома Хартов, делая вид, что сморкается в носовой платочек. Он прекрасно запомнил и номер дома, и дорогу к нему. У него была отменная память.

Часть 5

______________________________________________________

— Вон оно значит, как… — Вустер мусолил в толстых губах изгрызенный чубук дымящейся трубки. Ароматным табачным дымом пропах весь кабинет. Казалось, запах впитался даже в обшитые сосной стены и давно не беленный потолок. На столе комиссара полиции как всегда властвовал сущий бедлам, а сам хозяин кабинета восседал в продавленном кожаном кресле и сверлил своего подчинённого бульдожьим взглядом.

— Ты что, твою мать, опять пытаешься мне втюхать бабушкины сказки про скатерть-самобранку?!. — внезапно взорвался Вустер, плюясь так отчаянно, что его слюна долетела до вытянувшегося во фрунт перед столом начальника Джентри. — С каждым разом ваши рапорты становятся всё больше похожи на галиматью подсевших на Сладостный порошок наркоманов! Ты что, не понимаешь, что и выше меня стоят люди, которым подавай факты, реально отображающие происходящее, а не всякое дерьмо? И эти люди, заметь, не верят в Святого Николая и рождественских эльфов, так их и раз эдак!..

Джентри с понурым видом изучал носки своих сапог. Каждое слово Вустера, кипящее праведным гневом, как бы там обидно ни было, грубой правдой вонзалось в уши старшего инспектора. А что тут скажешь? Их рапорты, касающиеся Джека-Попрыгунчика и очередных провалов в его поимке и впрямь напоминают низкопробное бульварное чтиво.

— Даже и не знаю, что тут можно сказать, — промямлил Джейсон, пока не рискуя поднимать глаза на пыхтящего дымом и возмущением комиссара. — Я написал не один рапорт по этому делу и могу гарантированно подтвердить, что ни разу ничего не приукрасил. Отчёт Флеминга так же верен, как и всё, что писалось ранее. Я сам всё видел собственными глазами, сэр. У меня нет ни одного объяснения, но всё обстоит именно так и никак иначе.