Закон Кейна, или Акт искупления (часть 2) (ЛП)

- Можете вы не действовать? Он вам позволит? - Он шагал к выходу по строганным доскам, босые ноги не производили шума. Цепочка наручников растянулась, не качаясь; он успел отмерить ширину капюшона, глядя из-за решетки. - Позволит Он вам не шевелиться?

С резким выдохом она отскочила от прутьев, так быстро, что оказалась невидима: слишком медленно крутилась кинопленка в его голове. Прижалась к стене напротив, вся дрожа.

Кивнув, он бросил цепочку, показав пустые руки. - Слушайте. Я кое-что знаю, каково быть одержимым богом. Верно? Не только монастырское дерьмо. Я знаю, что случилось с вами. И довольно четко представляю, каково это.

Он подошел к двери. Она дрожала у каменной стены. - Не хочу знать, как это началось. Какой вред вам нанесли. Что заставило вас думать, что сделка будет достойной. Хочу лишь знать, что вы можете сделать для меня.

- Для вас? Для вас? - Голос стал резким. Руки в перчатках крошили камень стены. - Как вы посмели говорить? Один намек... я должна... мне придется...

Она крепко зажмурилась. - Придется так и так.

- Что, если вы просто повернетесь и уйдете? Просто уйдете отсюда?

- Не могу. Я не могу. Вы сказали слишком много. Уже слишком много. - Дрожь превращалась в тремор.

- Ангвасса, слушай меня. Я не нанесу тебе вреда. Никогда.

- Мы знаем, ваши слова ничего не стоят.

Он знал, что "мы" описывало не его с ней. "Мы" означало ее и Его. - Всем известно обо мне много хрени. Кое-что правда. Например, убивать из милости не в моем обычае.

- Милость - вот что не ваше.

- Ага. Я не тот парень, что спасет из беды. Я тот, кто приведет к беде похуже. Хрил знает. Вот почему Он позволил вам меня нанять.

- Чтобы мучить меня?

- Боги таковы, каковы они есть, лишь потому, что мы таковы, какие уж есть. Тут мало что сделаешь.

- Хотите видеть? - Слезы полились из-под набрякших век. - Хотите видеть, сколько я могу?

- Ладно, - отозвался он тихо. - Ладно, все нормально. Расслабься.

Неразличимо быстро она схватила "Автомаг", палец на крючке, рот широко открыт... но, когда поднесла оружие ближе, синий ведовской огонь мелькнул по руке, от плеча к запястью, и дуло замерло в дюйме от лица.

Воздух вокруг замерцал. Загудел энергией. Вены вздулись на жилистой шее, пауками поползли по лбу. Кровь хлынула из носа, лицо стало чернеть, и он сказал: - Ладно, прекрати, довольно, ради всего дрянного! - и она бросила оружие на стол и почти упала на стену, тяжко дыша.

- Видели? - Она плакала навзрыд. - Я хотела лишь... так не должно было быть. Я хотела лишь... быть хорошей. Даже не лучшей из рыцарей. Просто хорошей. И вот... и вот...

Она сползла по стене, лицо дергалось, слезы мешались с кровью из носа. - Так... так мало от меня осталось...

- Поиметь меня, - выдохнул он. Она заставила его вздрогнуть, горько захохотав.

- Это еще могу, - сказала она и выпрямилась. - Почти всё, что могу.

- Ух, э, знаешь...

Она оторвалась от стены и подалась к нему, в глазах вспыхнул опасный маниакальный свет. - Этого ты хотел? Чтобы я поимела тебя?

Он отскочил. - Фигура речи.

- Интересно, как ты снял кандалы? - Руки сжали прутья решетки рядом с замком. Без видимых усилий она заставила дверь открыться с резким, коротким скрежетом. - Не обыскивали? Плохо мы выполнили свою работу.

Очень скоро он сам ощутил спиной холодный камень стены. - Слушай, тебе не нужно вот так...

- Сама Марада Яркая-как-Солнце отдала тебе свою честь. Могу ли я уступить ей?

Мгновение ока принесло ее вплотную и руки потянулись к нему и руки охватили его и ребра застонали, словно в ее руках были стальные прутья не хуже, чем в решетке. Лицо коснулось лица и дыхание ее пахло мятой и медом и она прижала его губы к зубам и оторвалась, оставив вкус крови.

- Стой... - Воздух покинул легкие и черные тучи наполнили голову и он инстинктивно двинул головой: короткий треск, лбом по носу, кровь брызнула по коже и она застонала.

Не от боли.

- Сражайся со мной, - шептала она. - Сразись со мной, Кейн...

В этом тоне было нечто, заставившее кровь грохотать в ушах. И не только в ушах. Она снова приблизила лицо, индиговые глаза чуть не слились с его глазами, пока восстанавливался разбитый нос, и она мурлыкнула: - Куда же ты подевал те отмычки? - и пальцы в перчатках нагло полезли ему в задницу.

- Кончай это на хрен! - удалось ему сказать, но не больше, ибо уста ее снова были напротив и язык заползал в рот. Он укусил ее язык, сильно, на зубах кровь и даже мясо, и она выползла наружу, стеная, и когда язык сросся, шепнула: - О да...

Он с трудом вывел вперед руку, тыл ладони касался твердых как пули сосков, и надавил пальцами на ключицу. Медленное упорное давление заставило ее чуть отстраниться, и он смог сказать: - Ангвасса... это изнасилование. Понимаешь? Изнасилование. Этого ты хотела?

Она отпустила ягодицы и скользнула к пенису.

Он поглядел вниз. Стояк был тверже стали.

- Ты меня хочешь, - пробормотала она. - Хочешь.

Он не мог отрицать. - Может, паренек хочет, чтобы его попросили.

- Точно? Находишь меня недостаточно вежливой?