Закон Кейна, или Акт искупления (часть 2)

Она смотрела в ладони. - И как, интересно, вы всё узнали?

- Не узнал. Ну, кое-что узнал, но мне было, честно говоря, всё равно. - Хотя залезть между ног всегда был готов. Он дернул плечами, этот шрам всегда причинял боль. - Я был почти что ребенком. Сам имел проблемы.

Руки сжали решетку, прутья стонали. - Значит, вас озарило слишком... поздно.

- Почти всегда так.

- В боли, - пробормотала она, снова клоня голову и скрывая глаза, - она могла лишь пересоздавать себя.

Похоже, она нашла в своих словах грустное утешение, будто неожиданно разрешила загадку. - Единственным путем бегства от боли было... стать кем-то иным. Кем-то, кто никогда не ощутит... такой...

Ах. Он знал, на какой они оказались странице. - Нечто подобное пробовали многие из нас.

В ответ он повернулась спиной.

- До сблева обидно понять, что не сработало.

С легким вздохом она начала сползать по прутьям; вскинула руки, чтобы удержаться. - И как... - Голос был придушенным. Смазанным. - Как Марада справилась с таким... открытием.

- Не справилась. Не... смогла, думаю. Для нее было слишком. - Память жгла и сейчас. Обрабатывая ее, он обрабатывал и себя. - Она... сделала кое-что глупое и позволила себя убить.

- Да, Ялитрейя. Искала с вами корону Дал"каннита Тысячерукого.

- Ага.

- Вы были рядом, когда она умирала?

- Нет. - Ему пришлось опустить глаза к полу. - Опоздал.

На целые дни. Воспоминания вызвали головокружение и тошноту.

- Ее Легенда... безмолвствует... относительно смерти.

- Смерть ее была уродлива. "В каком бы пекле не горел Берн, там недостаточно горячо". Хуже, чем у Черных Ножей. Хуже, чем вы могли бы вообразить.

- А вы... - Голос стал шепотом, полным печали - словно она взывала к нему издалека. - Вы стали бы спасать ее, если бы могли? Не от смерти. От боли.

- Ох, дерьмо... выдохнул он. - Иисус Христос-страдалец, что я за трепаный идиот...

Очевидно. Столь очевидно, что слепец увидел бы с другой стороны города.

Когда она поняла, кто явился... это показалось ей подарком Небес. Тайная встреча, наедине и без оружия, в главном святилище Ордена. Искупалась в крови героев, чтобы смыть грехи...

Передала заряженный автомат человеку, который убивает всё, что ходит, летает и ползает в поганой грязи.

А когда он не стал...

Сделка. Сделка с человеком, убившим бога. Обоюдная выгода.

Ведь она знала, что он предпочитает работать в одиночку, а наниматели его долго не живут.

Иисусе.

Он языком вывел отмычку и напильник из-за щеки. Трюк предстоял нешуточный.

Откашлялся и выплюнул инструменты в кулак.

- Для Марады? Я сделал бы всё, что угодно. - Он начал с левого наручника, работая наощупь, говоря, чтобы скрыть скрежет металла о металл. - Что бы ни говорил ваш дядя, я не монстр.

- Надеюсь, я уже это разглядела.

Обруч раскрылся, он перешел ко второму. - Не знаю ее Легенды. Не знаю, что она говорила о... гм, о нас. Был один... момент... в темноте.

- Она пишет, что вы отказались лишить ее жизни.

Тут было трудно возразить. - Да.

- Пишет, что темнота позволила ей высказать такое, чего она никогда не произнесла бы в свете дня. Позволила видеть себя со стороны. Она говорит, это было испытание. Ее добродетели, смелости и веры. Самое откровенное, какое она переживала.

Голос был едва слышен. - И единственной причиной ее успехов были вы. Ваша вера в нее дала ей силы поверить в себя.

Снова во рту был тот вкус. - Было вовсе не так.

- Для нее - так.

- Хорошо. Ладно, ага, - сказал он, как будто слова могли уменьшить боль. - Полагаю, она не стала бы врать.

- Разумеется.

- Это просто... - Ему приходилось смотреть в пол. - Я не пытался ей помочь. Я пытался ее трахнуть.

- Чем можно объяснить, почему для вас воспоминания несут боль, тогда как в ней они пробуждали величие духа.

Ага, угу. Ему надоело колотиться черепушкой о каждый каменный угол в аллее памяти. - Знаете, я не стал бы. Вот так. Не стал бы убивать ее, чтобы спасти от боли. Даже Мараду. Даже перед тем, что нас ждало.

- Ах.

- Так какая хрень в чертовой вселенной заставила вас подумать, что я окажу вам эту услугу?

Она издала такой звук, будто ее ударили в горло.

Он старался говорить тихо. Вежливо. Насколько умел, а умел он немногое. Мало практики. - Он не может читать ваш разум, знаете?

Спина выпрямилась, застыв. - Что?

- Нет, если вы не думаете о Нем. Почти как мой субвокальный монолог. Иначе Ему приходится лишь гадать, судя по вашим эмоциям. - Он закусил губу, когда раскрыл второй обруч. - Да, возможно, вы сами поняли. Умеете болтать о всяческом дерьме.

- Я... - Голос стал низким, как будто ее душили. - Я...

- Даже сказать не можете о Нем, верно? Не можете сказать, что значит - чувствовать Его в своей голове. Что Он заставляет вас делать. Никому не сможете сказать. Что-то помешает.

- Не...

- Знаю, вы не можете попросить. И не могу вас спасти. Не так, как вы хотите. - Держа кольца наручников в кулаках, он встал. - Но смогу вам помочь, если вы поможете мне.

- Хватит - хватит - вы не понимаете...