Закон Хроноса

– Не хочу обижать тебя, брат Натаниэль, но твой сын – болван. Я считаю, что поручить ему такое задание было большой ошибкой. После его ареста на наших шеях затянулась петля.

– Мой сын – отличный стрелок, – возразил Штрекер. – Да, он не семи пядей во лбу, но послушный помощник и исполнитель. Вместо того чтобы обвинять его, лучше спросить себя, не были ли мы слишком неосмотрительными, планируя это покушение.

– Твой сын глупец, и ты это знаешь.

– Но…

– Пожалуйста, пожалуйста, братья мои… – поднял руки Гумбольдт. – Не забывайте, где вы. Мы все очень расстроены, но не должны позволить, чтобы эмоции взяли верх.

– Я только заметил, что считаю Карла неправильным человеком для такого задания, – не отступал Штангельмайер. – Я говорил тогда и повторяю еще раз.

– Но это не значит, что он виноват в том, что план провалился, – защищал Штрекер сына. – Он прекрасно справился бы, если бы не вмешался Гумбольдт. И в довершение всего этот Оскар еще и медаль за храбрость получил из рук самого императора. Прямо нож в сердце.

– И это снова возвращает нас к вопросу, откуда исследователь узнал о нашем плане, – вступил Гумбольдт. – Может быть, среди нас находится Иуда?

– Есть у нас и еще одна проблема, – поднял руку четвертый брат и снял маску. Лицо его Оскару известно не было, но Шарлотта, похоже, его знала.

– Это Фердинанд фон Кронштедт, начальник полиции, – прошептала она. – То еще животное. – Девушка покачала головой: – Похоже, здесь собрались все самые близкие советники императора. Я бы сказала, что здесь не один Иуда.

– При осмотре места происшествия, – продолжил начальник полиции, – был найден пистолет, прототип маузера. Не хочу ни в чем тебя обвинять, досточтимый Мастер, но как твое оружие оказалось у жандармов?

– Потерял, – ответил Гумбольдт. – Выпал у меня из рук, когда пришлось бежать. Слишком поздно заметил я потерю. Конница уже перекрыла площадь. – Он пожал плечами. – Знаю, это промах, но он ничего не изменит в нашей ситуации.

– Промах? – зло рассмеялся Кронштедт. – Это не промах, это катастрофа. Как вы можете сидеть и утверждать, что это ничего не изменит? У оружия нет номера, но оно уникально. Имеются документы изготовления, накладные, свидетельские показания.

– Человеку твоего чина не сложно было бы сделать так, чтобы пистолет канул в лету, дорогой начальник полиции.

– Не так это просто, – ответил Кронштедт. – Делом занимается комиссар Обендорфер, а он один из тех немногих, которые мне не подчиняются. Он как свинья, натасканная на трюфели: если взял след, не остановится, пока не доберется до цели. Тем более с таким пистолетом. Такое дилетантство будет всем нам стоить головы, досточтимый Мастер.

Слова прозвучали как оскорбление.

В зале повисла испуганная тишина.

– Как ты разговариваешь с уважаемым Мастером? – набросился на начальника полиции Натаниэль Штрекер.

– Я имею право так говорить, – возразил Кронштедт. – В нашем кругу я имею свободу слова. Мы все имеем свободу слова, не забыли?

– И все же. Нужно соблюдать определенную вежливость. Оскорбления могут привести к исключению из ложи.

– Я никого не оскорблял. Эта встреча только подтверждает то, что я уже знал раньше: ложа совершила ошибку, и наш план по захвату управления империей потерпел неудачу. Я не вижу смысла искать виновных. Даже если мы их найдем, какая от этого польза?

– Ты что-то скрываешь? – натянуто улыбнулся Штрекер. – В этом причина того, что ты хочешь так быстро от всего отказаться?

– Именно, – согласился Кронштедт. – Не хочу больше иметь дела с тобой и с твоим слабоумным сыном. Это не для меня. Я выхожу из ложи и считаю, что каждый, сохранивший хоть каплю рассудка, должен поступить так же!

Все разом заговорили. Некоторые вскочили, начали толкать друг друга. То и дело слышались возмущенные крики. В любую минуту в ход могли пойти кулаки.

И вдруг раздался глубокий гортанный смех. Гораздо громче обычного, спорщики замолчали. Досточтимые члены ложи завертели головами в поисках источника. Долго искать не пришлось.

Великий Мастер встал и снял маску.

Раздался испуганный возглас. Один из братьев застонал. Многие попятились. Это был не Эрих фон Фалькенштейн. И даже не член ложи.

44

Штенгельмайер указал на исследователя своим костлявым пальцем:

– Я знаю этого человека. Это Гумбольдт. Карл Фридрих Гумбольдт.

– Гумбольдт? – пробормотал брат Исмаил. – Как вы сюда попали? Почему на вас одежда Великого Мастера?

Отец Оскара слегка наклонил голову.

– Где… Фалькенштейн?.. – запинаясь спросил Штрекер.

– Жив ваш председатель, не переживайте, – фамильярно ответил Гумбольдт. – По крайней мере, физически. В духовном плане я бы за него не поручился. Там дела обстоят похуже. – Он встал и сделал несколько шагов. Масоны расступились перед ним, словно увидели привидение. Гумбольдт упер руки в бока: – Что же вы смотрите на меня с таким ужасом? Думаете, государственные перевороты можно планировать совершенно безнаказанно? К сожалению, это не так. Я заставлю вас ответить, подождите.

Первым стряхнул с себя оцепенение Кронштедт.