Закон Кремля

– Ну что, Иван, вот мы и встретились снова, – проговорила она. – Вчера я думала, что это был последний раз – встретились, позанимались любовью по старой памяти, разбежались. Но все эти сутки меня не отпускала мысль, что я не оплатила старый долг тому, кто отнял у меня мою жизнь. Может, серую, скучную, неинтересную, но я теперь никогда не узнаю, какой она могла бы быть, – ведь я однажды встретила тебя. И вот теперь я то, что есть: чудовище, ненавидящее людей. Ты подарил мне эту ненависть, Иван, ты отнял у меня мою жизнь, ты превратил меня в чудовище – и сегодня я пришла расплатиться с тобой за это. Не случайно же нас свела судьба после того, как я уничтожила караван жалких людишек, правда? Все в этом мире не случайно. Признаться, сначала я растерялась, приняв облик мертвой дурочки, что валялась под телегой: я только что выпила из нее жизнь, и это было легко, даже ты не заметил подмены. Потом я захотела тебя как обычная женщина, запудрила мозги слезливой историей, заставила увидеть то, что мне было нужно, – и, получив свое, просто ушла, хотя надо было тебя убить прямо там, в этом вонючем доме. Но сейчас я передумала. И нашла тебя, почуяла искру любви ко мне в твоей жалкой душе, слабую, но заметную, как маяк в ночи. Ты же все еще любишь меня, Иван, Снайпер, Снар, легенда Зоны или как там еще тебя называют в других мирах? Признайся, любишь?

– Отпусти его, чудовище!

Далекий крик ворвался в сладкий туман, где я плавал, несмотря на жуткую боль в шее. Мне было все равно, пусть болит, лишь бы чувствовать ее объятия, ощущать ее запах, зарываться лицом в густую копну волос…

– Отпусти!!!

Краем глаза я увидел, как Колян заносит обломок ржавой трубы, намереваясь ударить Марию, – и как она ленивым движением руки отбрасывает киба в сторону, по-моему, даже не коснувшись его…

Колян перевернулся в воздухе и вряд ли случайно упал грудью на тот кусок трубы, что был у него в руке. Причем удар был настолько силен, что эта труба проткнула его насквозь и вышла из спины.

– Ну что, любишь? – вновь повернулась ко мне она.

– Люблю, – сказал я. – Больше жизни.

Моя рука зарылась в ее волосы, я притянул ее к себе и поцеловал – жарко, страстно, как в тот день, когда наши губы впервые встретились… одновременно посылая мысленный приказ, о котором – я точно знаю – буду жалеть всю оставшуюся жизнь.

Странно, но на этот раз я не почувствовал боли – лишь толчок в ладонь. А потом я услышал легкий хруст, с которым металл проходит сквозь кость – в этом что моя «Бритва», что обычный остро отточенный штык абсолютно одинаковы.

Мария вздрогнула всем телом, словно ее ударило током. Потом посмотрела мне в глаза, и я услышал ее шепот:

– Благодарю, любимый.

Она потянулась ко мне, словно желая поцеловать в последний раз, и я в ответ невольно потянулся к ней.

Наши губы сомкнулись…

Но тут она вздрогнула всем телом, и я услышал хруст, с каким зубы вонзаются в мясо. Так бывает, когда человек от страшной боли прикусывает собственный язык – и я рефлекторно отшатнулся, почувствовав во рту вкус крови, которая в следующее мгновение выступила у девушки на губах…

Стальные тиски на шее ослабли. Я смотрел на Марию и видел, как в ее глазах стремительно угасает жизнь. А она смотрела на меня – до тех пор, пока ее взгляд не подернулся вечностью. Тогда я выдернул «Бритву» у нее из затылка, вытер рукавом кровь на ее губах и медленно опустил мертвое тело на землю. Надо было закрыть ей глаза, но я не мог оторвать взгляд от ее лица, которое снилось мне так часто. Смотрел – и чувствовал, как по моим щекам текут слезы. И когда Шерстяной закричал:

– Снар, сзади!!! – я даже не пошевелился. Что там может быть за моей спиной? Очередная опасность? Да и ктулху с ней. Надеюсь, эта серьезная опасность убьет меня так же быстро, как я сейчас убил любовь всей своей жизни…

Удар был страшным!

Меня приподняло над землей. Я пролетел несколько метров и с ужасающей силой ударился спиной о стену полуразрушенного дома.

Будь я не в навороченном бронекостюме, думаю, от подобного удара я бы превратился в кучу хорошо отбитого мяса с кашей из переломанных костей внутри. А так – лишь дыхание перебило: броник боргов обладал повышенной пулестойкостью и был рассчитан именно на то, чтобы гасить динамические удары даже крупных осколков от снарядов. Затылок же спасла рефлекторная привычка прижимать подбородок к груди, так что я просто сполз по стене вниз, ловя ртом воздух, словно рыба, выброшенная на берег.

А в следующее мгновение надо мной нависла гора мышц, покрытых серой волчьей шерстью.

Человек?

Животное?

Мутант?

Сразу и не поймешь.

Одно ясно – сейчас эта тварь просто оторвет мне ничем не защищенную голову, с такими лапами это пара пустяков. Вон уже занесла для удара… но почему-то не ударила. Наклонилась – и я увидел глаза, горящие неистовым желтым светом, с вертикальными зрачками, пересекающими глазные яблоки.

– Снаррр? – прорычало чудовище.

– Ага, – безучастно произнес я. – Привет, Данила. Давно не виделись.

* * *

Он стал тем, кем хотел стать.

Сильным.