Закон лесника

– Ты капюшон-то у него с лица сними, – перебил меня Хащщ. – Я, конечно, мутант невпечатлительный, но и меня пробрало, когда я мимо пробегал и лицо его увидел.

– Да что ж там такое?

Я подошел к мертвецу, опустился на одно колено, откинул с его лица окровавленный капюшон – и замер на месте.

Потому что на асфальте лежал я… Мертвый я… Не человек, похожий на меня, не моя копия, которую могли бы синтезировать в лаборатории – я их сразу отличаю по немного неестественному цвету кожи.

Нет. Это был мой труп, и ничей больше. Настолько мой, что я невольно провел пальцами по своему лицу, больно ущипнув себя за подбородок. Да не, точно не сплю, ибо от удивления я со щипом перестарался и чуть не выдрал у себя из морды кусок мяса.

Это было слишком даже для Зоны, где возможно всё. Поэтому я на секунду подвис, соображая, как такое могло случиться.

И тут меня осенило.

Я выдернул «Бритву» из ножен и…

– Стой, сволочь!

Крик был жестким, словно невидимый удар, от которого я покачнулся и едва не упал. Судя по нервному воплю, это был Рудик, который сейчас таращился на меня глазами, полными слез. Ну да, спиры, они такие, способные на слабый ментальный удар. До шамов им, конечно, далеко, но пихнуть в бочину могут при желании.

– Стой! Что ты с ним делать собрался?

– Выяснить, кто это на самом деле, – сказал я.

– Я знаю, кто он! – взвизгнул Рудик. – Это Снайпер, который вернул меня к жизни! А вот ты кто?

Ствол автомата, который спир держал в своих лапках, был недвусмысленно направлен мне в голову. И стрелять из него Рудик умеет, это я знал точно. А еще я знал, что я – это я. Сталкер из костей, дерьма и мяса, который был произведен на свет лишь в одном экземпляре. И даже ствол автомата, смотрящий в лицо, не помешает мне выяснить, что за нафиг сейчас лежит передо мной на залитом кровью асфальте.

– Я только одежду его взрежу, и всё, – как можно спокойнее произнес я, потому что не рекомендуется орать и обзывать ушастым придурком того, кто целится в тебя из «Вихря», предохранитель которого теперь находится в боевом положении.

– Зачем? – подозрительно спросила Настя, тоже держащая меня на прицеле своего уже перезаряженного пулемета.

– Чтобы доказать вам, мать вашу, что я – это я. Короче, если хотите стрелять – стреляйте, хрен с вами. Только потом не пожалейте.

Если честно, я сам не был уверен, что у меня получится. Тот, кто слепил точную мою копию, мог знать и об этом. Но я был практически уверен, что он не знал, ибо не имею я привычки расхаживать по Зоне с голым торсом. Поэтому без особых сомнений подцепил я кончиком ножа камуфлу на груди мертвеца – и она расползлась без особых усилий с моей стороны. Нож, который способен рассекать границы между мирами, способен и не на такое.

Показалась мускулистая грудь, в нескольких местах пробитая пулями…

И я закусил губу.

Очень я надеялся, что на груди, а точнее – в груди мертвого меня не будет эмблемы, вырезанной из бронепластины Букой, очень странным сталкером, которого я однажды встретил в мире Кремля. А потом случилось так, что пуля вбила мне в грудь этот подарок, который врос в нее намертво[4].

Немногие знали, что я ношу в своем теле стальное изображение летучей мыши, несущей в когтях знак радиационной опасности. Но тот, кто создал это тело, – знал…

– И что ты этим сейчас доказал? – прищурив все свои пять глаз, поинтересовался Фыф.

Вместо ответа я свободной рукой расстегнул свою камуфлу.

– М-да, – почесал свои ротовые щупальца Хащщ. – Точно такая же фигня у тебя в мясе торчит. И что это значит?

– А вот что, – сказал я, довольно сильно ударив себя в грудь «Бритвой»…

Я не был уверен, что останусь в живых. Старая «Бритва» обладала способностью не наносить мне ранений. Но то старая… Эту мне вернула Зона в благодарность за свое спасение. Но остались ли у нового ножа те же полезные свойства, я не знал. И тут подвернулся интересный способ проверить это. Правда, если со старыми свойствами ножа проблема, то небольшой кусочек стали, пусть даже броневой, мой нож прошьет как бумагу, войдя мне в сердце по самую рукоять…

Кончик ножа ударил точно в середину эмблемы. Послышался скрежет металла о металл… но на этом всё и закончилось.

Я посмотрел вниз. А вот это интересно!

На эмблеме не осталось даже царапины. И это – от «Бритвы», которая металл режет словно масло! Что же такое ты подарил мне, Бука, сталкер, о котором в барах с суеверным страхом поговаривали, что он сам есть не что иное, как ходячая аномалия?

Впрочем, выяснение этого вопроса я решил оставить на потом, и пока мои друзья озадаченно пялились на мою летучую мышь с радиоактивным кружочком в лапках, я коротким движением всадил свой нож в эмблему, вросшую в грудь мертвеца…

Которая развалилась под клинком, словно картонная.

Я выдернул нож из груди трупа, подцепил лезвием отрубленное крыло летучей мыши…