Закон лесника

Но сейчас меня больше волновали не болезни Монумента, и даже не новые сверхспособности моего котэ. Больше беспокоили турбоплатформы «мусорщиков» со стационарными «смерть-лампами» на борту. Так прям и нарисовалось в воображении, как они осторожно, но довольно быстро плывут в полумраке подземелья, огибая препятствия в виде гнилых грузовиков и кусков бетона, вывалившихся из стен. Могли бы расстрелять их, превратив в пыль, но нет, берегут заряды.

Для нас.

Впереди бетонная кишка делала крутой поворот. Мы, не снижая скорости, миновали его – и тут Харон остановился.

– Всё, хватит, – сказал он. – Отбегался я. Дальше давайте без меня.

– Не понял, – набычился Рудик. – Сливаешься, что ли?

– Сливаюсь, – хмыкнул Харон. – Удобное место. Они из-за поворота вынырнут, тут мы с гвардией их и встретим.

– Это самоубийство, – покачал я головой. – Одну-две турбоплатформы, может, и расстреляете, а остальные…

– Бегите, – отрезал Харон. – Я всё сказал.

Рудик всхлипнул, утер нос мохнатой лапой.

– Ты это… прости. Я не понял…

– Бывает, – сказал бывший предводитель «монументовцев». – Мне давно пора за своими бойцами в Край вечной войны, заждались они меня там. Всё, идите. И – прощайте.

Он отвернулся было, беря оружие на изготовку, но я притормозил его, хлопнув по плечу.

– Погоди.

– Что еще? – раздраженно бросил Харон. И зашипел от боли, а может, скорее, от раздражения, когда я, просунув руку в дыру, зияющую в гнилом экзоскелете, оторвал кусок черной кожи с горелого плеча.

– Что еще за шутки? – рыкнул Харон. – Тебе это зачем?

– На память, – криво улыбнулся я. – Прощай. И – спасибо!

…Мы вновь бежали по тоннелю, но это не помешало мне достать из бокового кармана гильзу, запихать в нее клок кожи Харона и обжать дульце мультитулом. Рудик, заприметив мои действия, понимающе кивнул. Более того – на ходу выдрал из груди клок шерсти и протянул мне.

Я всё понял без слов – и еще одна обжатая гильза легла в мой нагрудный карман.

– Может, и вы тоже? – спросил я, повернув голову в сторону лесника и Хащща, бежавших справа.

– Да ну нафиг, – мотнул головой ктулху. – Я суеверный.

– Мне оно тоже ни к чему, – выдохнул лесник, слегка запыхавшийся от бега. – В мои годы воскрешаться смешно. Если Зона меня заберет, значит, так тому и быть.

Покончив с двумя гильзами, я достал из кармана еще одну и спрятал в нее прядь волос Рут. Удивительно, что я не сделал этого раньше. Возможно, потому, что порой доставал из кармана эту черную прядку и смотрел на нее, освежая в голове страшные воспоминания о смерти девушки, отдавшей за меня жизнь. Сейчас же решил – пусть лучше это напоминание лежит в таком же контейнере, как и останки остальных моих друзей. Теперь я больше не буду выбирать, кому из них вернуться к жизни, а кто подождет. Теперь мне нужно, чтобы они ожили все сразу. И никак иначе.

А потом мы услышали выстрелы сзади. У меня хорошее воображение, не зря ж я книги пишу. И вновь картина возникла в моем воображении: из-за поворота выплывает турбоплатформа – и сразу же попадает под массированный обстрел из трех стволов. Неожиданность – хороший фактор на войне. Думаю, изрешеченный пулями транспорт «мусорщиков» грохнулся на бетон, перегородив путь остальным и дав время Харону и его гвардейцам сменить магазины. Как раз этим я объяснил паузу в беспорядочной пальбе. Которая возобновилась примерно через минуту…

И практически тут же прервалась.

Я не знаю, как решили «мусорщики» проблему с Хароном и его гвардией. Распылили подбитую турбоплатформу с погибшими товарищами по оружию, а потом рванули напролом. Или же долбанули из «смерть-ламп» прямо сквозь стену, рискуя обрушить потолок подземелья. Но, как бы там ни было, выстрелов мы больше не слышали. Что ж, спасибо тебе, Харон, за те подаренные нам лишние минуты, благодаря которым мы еще живы. И упокой тебя Зона…

Мы бежали, стиснув зубы. Не потому, что положено так, чтить память погибших минутой молчания. Просто тяжело осознавать: вот только что рядом с тобой бежал боевой товарищ, с которым ты побывал во многих передрягах, – и вот уже нет его больше. Лишь серый прах, в который он превратился, сейчас оседает на пол, смешиваясь с такой же серой бетонной пылью, накопившейся в подземелье за долгие годы…

Первым не выдержал Хащщ.

– И куда мы несемся, нах? – зарычал он, угрожающе встопорщив щупальца. – Не лучше ли, как Харон, развернуться и…

– И помереть? – перебил его лесник. – Отвечаю: не лучше. Не затем он погиб, чтоб мы через пятнадцать минут следом за ним отправились. Потерпи, ктулху, уже скоро.

– Я не ктулху, я сталкер, – буркнул Хащщ. И тут же поправился: – Ну, типа, ктулху, конечно, но модифицированный до хомо. То есть почти хомо, но…

– Но всё-таки ктулху, мы поняли, – хрипло произнес Рудик, тоже изрядно уставший.

– Блин, я же объясняю! – взревел Хащщ. – Кольцо Черного сталкера, которое мне осталось от дедушки…

– Вот она, Припять-два, – прервал его рев лесник – и Хащщ заткнулся, как и все мы, пораженный картиной, появившейся из полумрака подземелья.