Закон Мерфи в СССР (СИ)

— Цикорий для мажоров столичных, — ухмыльнулся Волков. — Бери ячменный!

Нас таким напитком отпаивали в садике, в начале девяностых. История циклична, однако! Пожилая официантка принесла мне стакан землистой бурды и сочник — черствый, хоть черепа проламывай. Волков явно наслаждался минутами отдыха: лицо его приобрело расслабленное выражение, ноги он вытянул в проход между столами:

— Два моих оперативника, которые за тобой в Апсару ездили, отпуск попросили, — сказал он. — Задолбались они за тобой по субтропикам шастать, уморил ты их! Между прочим, оба — мастера спорта по современному пятиборью! Я когда их отчеты читал, не знал — плакать или смеяться: то ты от собак убегаешь, то с обезьянами дерешься, то с дельфинами целуешься...

— Не было такого! Поклеп! Никаких дельфинов!

— Хе-хе-хе... Так что, Белозор, с чем пожаловал? Я по фруктовой мафии отмашку не давал — там дело серьезное, цепочка длинная, без одобрения Петра Мироновича и Григория Васильевича я туда не полезу...

— Ну и хорошо, Василий Николаевич. Дело-то куда как жуткое намечается! Там не цепочка — там целая гидра Лернейская!

— Ну-ка, ну-ка Белозор... Это как-то связано с твоей пропажей от фасада Казанского вокзала?

— Именно!

И я рассказал ему про Виктора Васильевича и "козла отпущения". Волков только бровями шевелил, и потребовал себе еще одну порцию кофейного напитка, пригубив который, прокомментировал:

— Гадость неимоверная. Это я про столичную камарилью. Хотя и напиток этот — тоже... Третий стакан, пожалуй, не осилю. Надо цикория заказать... Или настоящего кофе? Могут ведь два государевых человека попить нормального кофе?

— Кофе надо на Анакопийской набережной пить, — хмыкнул я. — У Ашота.

— Действительно, — Волков снова отхлебнул из стакана. — И что ты предлагаешь?

— Предлагаю взять цикорий, и не пороть горячку. Я просто соберусь — и поеду к Постолаки. Завалюсь к нему в дом внаглую, расскажу всё как есть: мол вот он я, Гера Белозор, веду журналистское расследование. Тучи сгущаются, вихри враждебные веют и Вещий Олег ныне сбирается отмстить неразумным хазарам. То есть — аресты в любом случае начнутся, а будет товарищ Постолаки выступать в роли свидетеля или подсудимого, зависит от...

— От меня, — сказал Волков и стукнул донышком пустого стакана по столу. — Можешь сказать ему прямо: назовет имена в Мосгоркоме, вспомнит кого-то из Средней Азии и согласиться выступить свидетелем в суде — поедет в Приморский край. Может даже райкомом руководить. Или в крайком посадим, торговлю курировать. Не согласится — расстреляем к такой-то матери.

— Средняя Азия? — удивился я, пытаясь совладать с мерзким страшным холодом, который расползался вдоль позвоночника. — Что — третье завоевание готовите?

Легко он это — про "расстреляем"!

— Почему — третье? — удивился в ответ Волков.

— Ну как? Туркестанские походы при царях, борьба с басмачеством в первые годы советской власти и вот — опять... — трепался я.

— А-а-а-а! То, конечно, Учителю с Инженером виднее, но судя по всему у нас скоро освободиться 40-я армия, так что...

— Уф-ф-ф-ф, — я потер лицо ладонями. — А мне вы это зачем говорите? Можно я как-то ну... С фрукатами-овощами пока разбираться буду?

Что за дрянь-то такая получается — за что ни дёрни, всё в политику вляпаешься! С другой стороны, а чего я хотел? Попаданец — да не в центре событий? Отсидеться в глазе бури, в Дубровице, с козой Маркизой, совой из мыльного камня и красивыми блондинками? Хренушки!

Так что кушайте, как говориться, не обляпайтесь. Закон Мёрфи в действии — если дерьмо может случиться, значит оно случится! Может быть коррупция в сфере торговли овощами и фруктами связана с разложившимися элементами партийной и советской верхушки в Москве и национальных республиках? Более чем... Может Волков попросить помощи у одного шарлатана-предсказателя, прежде чем начать рубить сплеча? Может.

— Гера, — просительно проговорил Василий Николаевич. — Может вспомнишь что-то? Ну, тысяча девятьсот восемьдесят первый год, лето, Средняя Азия...

А что я мог вспомнить? Этого точно не было в моей истории! Всё, что планировали и делали люди из команды Машерова и Романова, начиная с самой аварии под Смолевичами, было самой настоящей параллельной реальностью. Река истории изменила русло, и дальше расхождения известной мне ветки и происходящих на моих глазах событий будут только увеличиваться!

Я на секунду прикрыл глаза и вдруг... Вдруг передо мной как живой предстал старый одноглазый Белозор.

— Молчи и читай, говорю! Я соломки тебе... Себе... Подстилаю! — рявкнул он.

И я, черт побери, прочел: