Закон Мерфи в СССР

Процедуры — на любой вкус, самое то для моих просаженных нервов: жемчужные ванны, контрастный душ, физиотерапия, механотерапия… На ЛФК мне Тася записываться запретила, держа в уме миниатюрную и стройненькую девушку-инструктора, и имела на это полное право. Я ведь не собирался отпускать ее к тому огромному армянину с белоснежной улыбкой, который тут исполнял роль массажиста! Вот еще, я и сам умею все эти массажи… А не умею — научусь! Главное — это практика. И пусть не жалуется потом на железные пальцы идиота…

Имелся тут и вполне приличный спортзал с гантелями и штангами, волейбольная площадка с сеткой, всякие разные турники-брусья на свежем воздухе. Можно было взять напрокат шашки-шахматы и рубиться в них в тени деревьев на лавочках, или — записаться в библиотеку. Вечером непременным элементом досуга были танцы, на которые нет-нет да и проникали местные парни, с известными целями.

А еще — в санатории работали целых две воспитательницы! Они занималась с дошколятами в первой половине дня, давая возможность взрослым посещать процедуры: что-то там лепили, рисовали, играли в незнакомые мне игры… Эти замечательные девушки-апсарки натуральным образом влюбили в себя детишек, и те готовы были ходить за ними как привязанные, будто в сказке про легендарного крысолова. А звали девушек по-шекспировски: Джульетта и Офелия.

И, конечно, море! Большая часть отдыхающих и все абсолютно местные купаться не собирались, мол — холодно. Но для моей биатлонистки вода с температурой +18 была вполне приемлемой, так что и она, и девочки от души плескались в волнах, заставляя окружающих стучать зубами и синеть от одних только мыслей об ощущениях после такого плавания.

Я тоже пару раз проплыл туда-сюда между пирсами, для галочки, но предпочитал валяться на каменистом пляже, загорать и наблюдать за грациозными движениями Таисии, которая смотрелась в зеленом раздельном купальнике весьма привлекательно.

Устал я от отдыха на третьи сутки. Душа требовала чего-то эдакого, и эдакое не заставило себя ждать.

* * *

Я решил сбежать — хотя бы недалеко и ненадолго. Таисия пару раз напомнила мне о запрете Привалова покидать территорию санатория, а потом махнула рукой:

— Тебя разве удержишь?

Может кто-то за мной и присматривал, и потом будет мне ай-яй-яй, но торчать в золотой клетке больше сил не имелось. Экскурсиями нам грозили послезавтра, настаивая на необходимости акклиматизации, но я бы за эти два дня, пожалуй, кого-нибудь прикончил.

Эрнест с первого дня водил к себе женщин, вылавливая их очень просто: он садился где-нибудь на лавочке и играл на гитаре романсы, потряхивая своими волосами и постукивая ногами в кроссовках. По итогу — до полуночи в комнату можно было и не заявляться, чтобы не нарваться на потные тела, стоны, охи и вздохи, и, возможно — возмущенные визги и трёхэтажные проклятья. Я и подумать не мог, что практика курортных романов в Союзе развита прям настолько!

С другой стороны — во все времена, в любой стране живут люди очень разные. Для кого-то санаторий — это действительно место для того, чтобы просто взять — и отдохнуть, отъестся, выспаться, поваляться вдоволь наконец. Для других — разбавить серые будни яркими красками, нахвататься впечатлений, потешить свое самолюбие вниманием противоположного пола. «Любовь и голуби» никто не отменял, да?

Моя консервативная и моногамная душонка переносила подобные явления тяжко. Не только морализма из-за, но и по вполне обыденным причинам: девчонки на новом месте спали плохо, особенно — Аська. Она постоянно просыпалась и требовала маму, а посему — Таисия забирала ее к себе, успокаивала, обнимала…

А я, соответственно, дремал у них в номере на диванчике. Что ж — семейная жизнь это не только вкусный борщ, теплые объятья, хиханьки и хаханьки, но еще и необходимость спать в скорченном виде! Надо привыкать. Но внутреннее раздражение накапливалось и требовало выхода. Срываться на близких — дело последнее, потому я и сбежал.

— Пойду пройдусь, — сказал девчатам, которые собрались на пляж. — К вечеру буду!

Спустился вниз, по лестнице, игнорируя вопросительные взгляды консьержки, миновал тенистый скверик, примерился хорошенько — и взобрался на ажурный кованый забор. Спрыгнул, стукнув подошвами ботинок о плитку тротуара, отряхнулся, поправил сумку с фотоаппаратом и всякой мелочевкой, и двинул в город. Сравнить Анакопию будущую и нынешнюю — это казалось мне отличной идеей!

* * *

Анакопийская набережная — это песня!

Особенно в ее нынешнем, не тронутом войной состоянии. Белоснежная, аккуратная, в обрамлении ажурных зданий в псевдоколониальном стиле, полная зелени, солнца, морского воздуха! В небе парили чайки, на лавочках сидели худощавые и бдительные южные старики, на парапете — смуглые молодые люди в отутюженных до бритвенной остроты брюках и белых рубашках, вдоль берега прогуливались редкие отдыхающие и местные леди и джентльмены солидного возраста…