Закон Мерфи

– Уже лучше, благодарю вас, – вежливо ответил я. Мне действительно стало лучше. Уж не знаю, из чего монахи делают эту мазь, но эффект он нее был просто фантастическим. Боль почти утихла, и я уже мог шевелиться, не ожидая резкого приступа боли в груди.

– Вот и хорошо, вот и замечательно. – Настоятель поставил табурет, на котором до этого стоял поднос, рядом с лежанкой и сел, внимательно вглядываясь в мое лицо. – Так как мне тебя называть?

– Лучше Ксандром, – ответил я. – Я уже привык.

– Что ж, хорошо, будь по-твоему, – кивнул старик. – Но боюсь, что и это имя тебе вскоре придется забыть.

Вот как? Это еще почему? Он что, собирается стереть мне память?

– Не волнуйся, – поднял ладонь в успокаивающем жесте настоятель, видимо почувствовав мои метания. – Куклу из тебя никто делать не собирается, в империи Света некромантия запрещена под страхом смертной казни. Ты ведь уже догадался, куда попал, не так ли? – проницательно глянул на меня настоятель.

– Да, – не стал я скрывать. – И благодарен вам за спасение.

Вежливость никогда не бывает лишней, а в том положении, что я сейчас оказался, тем более. От этого старика сейчас зависит моя жизнь, это я знал абсолютно точно.

– Честно говоря… – Взгляд настоятеля потяжелел, и на меня пахнуло силой, на мгновение просочившейся из его глаз. Я почувствовал себя песчинкой рядом с огромной скалой. Такой мощи я еще ни в ком не чувствовал, даже в аристократах, сверху донизу увешанных магическими усилителями. – Честно говоря, у меня был большой соблазн вернуть тебя туда, где нашли. И дело не в жестокости, хотя и сам этот мир жесток. Пророчество, будь оно неладно… – Настоятель тяжело вздохнул и указал рукой на противоположную стену, на которой был изображен тот самый странный символ из четырех заходящих друг в друга кругов. – Ты знаешь, что означает этот знак?

Я отрицательно помотал головой.

– Это знак единства пяти начал. Четыре стихии по краям – воздуха, воды, земли и огня. И пятая, в центре – основная, соединяющая в себе все остальные, – стихия Духа. Ею нельзя сжечь город или устроить землетрясение или потоп. Но без нее стихии могут только разрушать, и человек или нечеловек, полностью отдавшийся одной из четырех стихий, может лишь разрушать и убивать. И, в конце концов, убивает самого себя. Впрочем, – прервался настоятель, – не буду читать тебе лекцию. Захочешь – сам узнаешь. А то, что я сказал по поводу твоего имени… Ты попал в монастырь архатов, и находиться здесь могут лишь монахи. А они, приняв постриг, получают другие имена, отбросив мирские. Впрочем, ты можешь уйти из монастыря, у нас не застенки Ордена, и никто никого силой здесь не держит. Но сколько в империи Света протянет чужак, от которого за лигу несет Тьмой, да еще не умеющий закрывать свой разум? Да, я просмотрел твои воспоминания, Александр. Прости, я должен был понять, кто ты и как сюда попал. Нет-нет, не беспокойся, – видя, как я вскинулся, успокоил меня старик. – Никаких интимных тайн я не видел, только самые общие сведения.

Фух… Слава святому Эйнштейну. Мало приятного, когда кто-то роется в твоей голове без спроса, пусть и по необходимости.

– Простите, одан-настоятель, но вы что-то говорили о пророчестве?

– Да, ты именно его и прочитал. – Настоятель кивнул в сторону стойки с лежащей на ней книгой. – Пророчество написано на древнем языке таури. Это мертвый язык, осталось всего несколько разумных, что могут прочесть эти письмена, и я в том числе. Ты никак не мог его знать. И судя по всему, именно о тебе говорится в пророчестве.

Черт, вот это влип. И дело даже не в этом пророчестве. Никогда не верил во всю эту муть с пророчествами, экстрасенсами и предсказателями. Таких шарлатанов хватало во все времена, а в последнее время их расплодилось – что тех тараканов. Да и древние пророчества, хоть того же Нострадамуса, были написаны настолько иносказательно и запутанно, что под них можно подстроить абсолютно любую ситуацию и трактовать так, как удобно. Этим-то и пользовались различные «белые», «черные» и серобурокозявчатые маги, обманывая легковерных людей и вытягивая из них деньги. Нет, проблема была не в этом. А в том, что сам одан-настоятель был твердо убежден в истинности этих древних писулек, и самое печальное, что он был свято уверен, что они относятся именно ко мне.

То, что я смог прочитать эти закорючки, еще ни о чем не говорило, возможно, сработал внутренний переводчик, который мне передал отец, тогда, в парке, при ритуале Крови.

– Эй, ты меня слушаешь?

Опять я выключился. Когда начинаю что-либо серьезно обдумывать, я практически отключаюсь от окружающей действительности.

– Да, простите, одан-настоятель, я просто…

– Да, я понимаю. На тебя разом свалилось слишком многое. Но ты выдержишь, Ксандр. Должен выдержать. От тебя зависит существование этого мира. И не только этого…

Что еще? Мало мне своих неприятностей, так еще и ответственность за существование миров на меня вешают? Не слишком ли?

– Но я вижу, что у тебя много вопросов, Ксандр. Можешь задать пока один. И подумай хорошенько о том, какой вопрос ты считаешь самым важным.