Закон Моисея

У мамы были связи в системе опеки, и она смогла найти для меня Моисея. Вряд ли она делала это из собственных побуждений. Но в чем бы ни крылась причина – может, в сочувствии к проблемным детям, или же из уважения к Кэтлин Райт, – она разыскала его. Чтобы с ним увидеться, нужно было числиться в списке, состоящем из врачей, близких родственников и людей, которых вписал сам Моисей.

Первый раз мама поехала со мной и ждала в приемной, пока наши имена передавали дежурной части в нужном отделении. В здании было много этажей с разными кодами доступа и цифровыми замками. Дальше приемной мы не прошли. Мы не родственники, и Моисей не добавил нас в свой список. Я гадала, навещал ли его кто-нибудь из семьи. Вряд ли. Мама погладила меня по руке и сказала, что это, наверное, к лучшему. Я кивнула, но понимала, что это к худшему для Моисея. И решила в следующий раз приехать без нее.

Я прогуляла школу и поехала на Миртл в Солт-Лейк, чтобы попытаться вломиться к Моисею. Или же организовать побег. Если бы он позволил, я бы точно его увезла.

Прошло целых три часа, прежде чем я добралась туда на своей колымаге. Пришлось ехать по крайней правой полосе, вжав педаль газа в пол, и поглаживать приборную доску, приговаривая Миртл, что ей нечего бояться. Мы же никуда не спешили. Машины и грузовики пролетали мимо меня под хор гудков, водители гневно трясли кулаками. Но главное, что я приехала туда. И на следующей неделе, и на следующей – и так целый месяц. Шли недели, но Миртл так и не преодолела свой страх, а Моисей ни разу меня не впустил.

Наконец на седьмую неделю в приемную вошла женщина и провела меня в комнату для переговоров. Я видела, как в эти комнаты вели родственников. Мой пульс участился, ладони вспотели от предвкушения. У меня были большие надежды наконец-то увидеть Моисея. Мне было необходимо с ним поговорить.

– Джорджия? – женщина посмотрела на свой блокнот и улыбнулась, хотя по ней было видно, что она хотела побыстрее с этим покончить.

Как для терапевта или психолога, ей нужно было всерьез поработать над своей мимикой – лицо выдавало ее с потрохами. Она вела себя нетерпеливо, и на ее лбу пролегла морщинка от раздражения. Может, виной тому были мои ковбойские сапоги и джинсы, а также длинная коса. Наверное, я выглядела как человек, от которого легко отделаться и отправить восвояси.

– Да?

– Тебя нет в списке Моисея.

– Да, мне уже говорили.

– Так почему ты приехала? – она снова улыбнулась и посмотрела на часы.

– Потому что Моисей мой друг.

– Похоже, он так не считает.

Обида, которая обжилась в моем сердце, немного увеличилась в размерах. Я пристально посмотрела на женщину. Такая чопорная в своем белом халатике. Могу поспорить, ей нравилось его носить. Наверное, он придавал ей чувство собственной важности. Интересно, она намеренно пыталась меня задеть или просто была из тех докторов, кто без смущения приносит плохие вести?

– Джорджия?

Видимо, она ждала какого-то ответа на свое заявление. Я поборола желание вытереть ладони о джинсы – вредная привычка, которая меня успокаивала.

– Ничего нового. Он всегда пытался оттолкнуть меня. Но больше у него никого нет. – Мой голос прозвучал слабо, и это, по всей видимости, ей понравилось.

– У него есть мы. О нем прекрасно заботятся. И он добился значительного прогресса.

Значительный прогресс – это хорошо. Боль в моей груди немного ослабла.

– И что дальше? – я пожала плечами. – Куда он направится, когда его выпишут?

– Это решать Моисею.

До чего уклончивый ответ.

– Можно я оставлю ему письмо? Вы ведь передадите его?

– Нет, Джорджия. Ему разрешено общаться по телефону. Он мог позвонить тебе, но не сделал этого, не так ли?

Я покачала головой.

– Моисей четко обозначил свою позицию. Он не хочет видеться или общаться с тобой. Мы уважаем его пожелания, когда это возможно. У него и без того мало контроля над своей жизнью. Это его решение.

Я отказывалась плакать перед этой женщиной. Я достала письмо для Моисея из сумочки, со стуком опустила его на стол перед доктором и встала. Она может передать его, выкинуть или прочитать своим детишкам-монстрам в качестве сказки перед сном. Пускай хорошенько посмеются над моим горем. Включая Моисея. Теперь судьба этого письма была в руках доктора. Я сделала все, что в моих силах. И направилась к двери.

– Джорджия? – позвала она.

Я замедлила шаг, но не обернулась.

– Он ведь знает, где тебя искать?

Открыла дверь.

– Может, он приедет к тебе. Когда его выпишут.

Но он не приехал. Ни тогда. Ни в будущем.

Глава 11. Моисей

Меня переместили в палату без мягких стен. Отлично, больше не придется рисовать на участках над ними. Меня просили этого не делать, но пока мне не свяжут руки – что, очевидно, не одобрялось, поскольку я не был «агрессивным», – я не собирался останавливаться. Мне принесли бумагу и разрешили рисовать, а не записывать свои мысли – главное, чтобы я описывал им рисунки и оставил стены в покое. Мне не нравилось интерпретировать свои картины. Но лучше уж это, чем рассказывать истории, которые легче показать.