Закон наемника

Но я не настолько садист, как некоторые современные любители киношных спецэффектов. К тому же Зона не кино, а объективная реальность, в которой еще оставались в живых два любителя легкой наживы. Один скулил мерзко и протяжно где-то в камышах, а другой, неожиданно вынырнув из дыма, созданного моей же петардой, сильным ударом ноги выбил ружье из моих рук. После чего выматерился непечатно и осклабился, показав желтые пеньки прокуренных зубов.

— Хорошо стреляешь, фраер, — сказал он, держа меня на прицеле своего Heckler & Koch МР5, именуемого на сленге торговцев Зоны «Гадюкой». — Долечку мою впятеро увеличил, благодарствую. Да только вот одному мне все не унести, так что придется тебе попотеть, прежде чем я тебя уважу. Так что не дергайся и грабки свои лучше к ножу не тяни, а то придется мне все одному до схрона переть.

В недешевом коричневом пыльнике, эдаком местном спецварианте плащ-палатки, бандит смотрелся весьма импозантно — хоть обложку для книги с него рисуй. Высокий, плечистый, маска-омоновка на морде, перчатки без пальцев, край броника из-за расстегнутого ворота выглядывает… Не иначе вожак стаи… без стаи. Впрочем, набрать сброд, который со всего света в Зону тянется за длинным деревянным рублем ценою в евро, насовать им в жадные лапы заляпанного чужой кровью оружия и сказать «фас!» — дело нехитрое для профессионала. Главное, чтоб было кому потом хабар до схрона допереть, а то самому влом.

Правда, носильщик сейчас из меня был неважный — ногу я не чувствовал, не иначе бедренный нерв пулей перебило. Но знать вожаку это было необязательно. Секунды текли медленно и размеренно, как всегда бывает на границе между жизнью и смертью. Секунды моей жизни, за которые я должен — нет, обязан был придумать что-то, что помешает бандиту выдавить до конца слабину спускового крючка.

Но как назло в голову ничего не приходило. Судя по тому, как этот болотный упырь держал автомат, как он стоял, правильно распределив вес тела, как обстановку вокруг умудрялся сканировать, не забывая контролировать меня, и, наконец, как в мной же созданное облако в перестрелке нырнуть догадался, было ясно: за плечами этого автоматчика неслабый опыт боевых действий. Дернусь — сто процентов пристрелит и не задумается.

— Вставай, фраер, хватит валяться, — мирно и как-то даже буднично сказал бандит. — Три секунды тебе на подъем. А если нога не позволит — не обессудь, значит, считай, что сегодня тебе конкретно не повезло…

То, что мне не повезло сегодня, — это он как в воду глядел. Правда, ему не повезло больше.

Дым над островком почти рассеялся, но «почти» — это не рассеялся полностью. Во всяком случае его концентрации вполне хватило для того, чтобы ни я, ни автоматчик не смогли разглядеть тоненькой цепочки, которая вдруг вылетела из мутной пелены над старым кострищем. Она быстро захлестнула ствол автомата, после чего немецкая машинка прославленной оружейной фирмы моментально вылетела из рук бандита.

Тот, не ожидавший такого поворота событий, повернулся, пытаясь отловить в воздухе своенравное оружие… и вдруг, зашипев, резко согнулся в поясе, став похожим на заглавную букву «Г».

Его спина загораживала мне панораму, и я не мог рассмотреть, что происходит между ним и облаком дыма, сквозь который уже можно было разглядеть камыши. Но в следующее мгновение я увидел мелькнувшую в воздухе черную полосу, окутанную ореолом багровых капель.

Бандит свернулся на земле, суча ногами и пытаясь засунуть под броник собственные внутренности. Однако кишки были скользкими и возвращаться на место не желали, расползаясь во все стороны, словно агонизирующие змеи с отрубленными головами.

«Коротка кольчужка…» — промелькнуло у меня в голове.

Над бандитом в пыльнике стояла фигура, с макушки до пяток запакованная в свободный черный комбинезон, — только узкая прорезь для глаз имелась в сплошном тканевом шлеме, натянутом на голову. В такой одежде удобно скрываться в густой тени, с двух шагов не заметишь. Тем более если ее владелец еще и лицо раскрасит под цвет материи.

Однако владелец скрываться в тенях не спешил. Он поднял голову и прислушался к чему-то. К чему, стало ясно почти сразу.

В камышах перестал скулить раненный мною бандит. Перестал недавно, как раз в тот момент, когда его начальство выбило у меня из рук ружье. Но осознал я это только что — не до анализа его стонов было как-то. А сейчас дошло на уровне подсознания. И когда рвануло там, в камышах, плеснув красным на верхушки длиннющих стеблей, все стало ясно. И не было больше ни малейших сомнений в том, кто сейчас стоит над главарем болотной банды, неторопливо пряча в ножны черный самурайский меч.