Закон о плагиате (ЛП)

— Гадость, — сказала она.

— Ты так красноречива, — сказал Драко. — У тебя был призрак-писатель?

— Нет, это все я, — гордо сказала она.

— Гермиона, мне завтра рано утром вставать на работу, точнее, сегодня. Может, я отвезу тебя домой? — сказал Гарри.

— Я провожу ее сам, Поттер, — сказал Драко.

— Гермиона? — спросил Гарри.

— Иди, Гарри. Я обещаю не расчленять его сейчас. Смотри, — сказала она, поднимая книгу, — он издал мою книгу.

— Я вижу, — сказал Гарри с улыбкой. — Как мило.

Гарри похлопал Драко по плечу и поцеловал Гермиону в щеку. Он протянул ей сумочку и пальто и кивнул головой, уходя. Драко надел ей пальто и помог с рукавами. Она поднесла сумочку и книгу к груди, когда он поправил воротник. Он подтянул ее к своей груди за разрез пальто.

— Я получу свой экземпляр с автографом? — улыбнувшись ей, сказал он.

— Если ты будешь мил со мной, — сказала она.

— Я могу быть очень, очень милым и очень непослушным. Я Малфой, и никто не знает нас лучше, чем другой Малфой, и, по-видимому, ты. Мировой поклонник Малфоев, — он наклонился к ней. — Я собираюсь поцеловать тебя, Грейнджер.

— Нет, это не так, — сказала она улыбаясь.

— Действительно? — он поднял одну бровь. — Почему нет? — спросил он с усмешкой.

— Потому что я собираюсь поцеловать тебя. Я не могу позволить тебе украсть мой поцелуй, как книгу, не так ли? — ответила она, освободившись от его рук, положив свою драгоценную книгу и сумочку на тротуар у их ног. Она положила свои ладошки ему на грудь. Она наклонилась, зная, что это будет потрясающий поцелуй, еще до того, как он произошел.

Он обнял ее за талию и медленно приблизился к ней. Прилив эмоций, который она почувствовала, прежде чем его губы коснулись ее, был ничем по сравнению с пьянящими эмоциями, когда их губы, наконец, соприкоснулись друг с другом. Поцелуй был невероятно легким, как будто он был создан для того, чтобы произойти, будто заказан из специализированного каталога, сделан, чтобы точно соответствовать заказчикам. Это был не просто первый поцелуй, это был поцелуй среди поцелуев, лучший поцелуй в ее жизни, и в ее голове промелькнула мысль, когда его губы прижались к ее, что он единственный человек, которого она когда-либо хотела поцеловать.

Он целовал напористей, с большей интенсивностью, и напряжение гудело между ними. Оно родилось из тусклого желания и выросло до гораздо большего. Она закрыла глаза, наклонила голову и почувствовала, как весь гнев превращается в необузданную страсть.

Он думал, что она чувствует себя маленьким кусочком рая в его руках. Она была легкостью, счастьем и чистым блаженством. Она была создана для него. Он знал это до того, как поцеловал ее. Он знал это до того, как она показала ему свою книгу. Ему было неприятно, что он причинил ей боль. Это правда. И теперь она была в его объятиях, ее губы прижимались к его, ее язык скользил по его языку, и ничто и никто никогда не разрушит это для него. Даже его собственная глупость. Он просто не позволил бы этому случиться. Он притянул ее ближе к себе, насколько это было возможно. Он подтолкнул ее и прижал к кирпичной стене здания, обхватив ее лицо руками, затем начал покрывать маленькими поцелуями лоб, нос, щеки.

Его губы добрались до ее шеи, посылая ей покалывание вплоть до пальцев ног. Она вдохнула легкий глоток воздуха, а затем застонала.

— Как сильно ты меня возненавидишь, если я приглашу тебя пойти ко мне домой? Это переходит все границы? — он прошептал ей на ухо каждое слово, посылая пульс с каждым слогом в самую сердцевину.

— Переходит какие границы? — спросила она.

— Пожми мне руку, Гермиона, я твой литературный агент, так как я нашел для тебя издателя и все такое. Я уже заключил контракт на две книги, на шестимесячные сроки и всего лишь беру десять процентов от прибыли, — подняв руку к ее лицу, сказал он.

Она вздохнула, отшвырнула его руку, но прежде, чем она успела возразить, он снова прижался к ее рту, и он поцеловал сильнее, чем прежде, с большим чувством и большим энтузиазмом, если это было возможно. Когда он поднял голову, то лукаво ей улыбнулся.

— Думаю, у нас будут довольно милые рабочие отношения, — он взял её за руку и наклонился, чтобы поднять ее вещи. — Теперь, ко мне домой или к тебе?

— Восемь процентов, Малфой, — сказала она.

— Едва ли. Большинство агентов получают пятнадцать, а эти чертовы ублюдки не хотели давать нам контракт на две книги. Мне пришлось угрожать им, — сказал он.

Она вытащила свою руку из его.

— Как ты им угрожал? О, нет, ты ведь не шантажировал их или еще что-нибудь, чтобы издать мою книгу? Если ты это сделал, мне нужно придумать новые способы, как тебя покалечить, — сказала она.

— За кого ты меня принимаешь, Грейнджер? — сказал он, наигранно прижимая руку к сердцу. — Нет, я просто пригрозил уволить их всех. Видишь ли, я владелец издательства. Поэтому тебе повезло, что я плачу тебе целое состояние, хотя это твоя первая книга. Ты не упустишь двенадцать процентов.

Он взял ее руку и поцеловал.

— Хитрец, Малфой, но было же десять процентов!