Закон оружия

Почувствовав настроение подчиненного, Крос трепаться перестал и остановился. Начальник внутренней стражи приказал закопать тело в самом центре пустыря, но ничего, и на краю сойдет. А то, не ровен час, бросит стражник свою ношу, плюнет и уйдет. Задание-то неофициальное, и предъявить ему будет нечего. И спросят не с него, а с десятника. Хотя этот спрос, сейчас кажущийся весьма далеким, – дело пятнадцатое. А вот оставаться ночью в проклятом месте с трупом наедине, это насущное, от которого мурашки бегают под кольчугой и слегка постукивают стальные зубы.

– Копаем тут, – решительно сказал Крос, сбрасывая на землю лопаты. – И давай побыстрее. Дома всяко лучше, чем здесь.

– А мне как-то все равно, – пожал плечами напарник. – Мой отец кладбищенским сторожем был, я с детства мертвых не боюсь. Живые куда страшнее бывают.

– Тем не менее задание выполнять нужно, – нахмурился десятник. Еще не хватало, чтобы подчиненный обвинил его в трусости. – Так что берись за лопату и приступаем. Я еще надеюсь домой попасть и встретить рассвет под теплым боком у жены, а не в этом распроклятом месте.

«Что же за бока у его жены, если он просыпается под ними», – подумал стражник, но вслух, понятное дело, ничего не сказал и, поплевав на ладони, взялся за лопату…

Земля была рыхлой, недавно копанной и не успевшей слежаться, поэтому работа пошла споро. Воодушевившиеся стражники махали лопатами, не замечая ничего вокруг и мечтая лишь об одном – поскорее развязаться с не особо приятным заданием…

Черная тень отделилась от слегка оплавленной черной стены ближайшего здания. Две Сестры одновременно выглянули из-за туч, и при их свете сторонний наблюдатель мог бы вполне отчетливо рассмотреть, что это не порождение игры ветра и ночной темноты, а вполне отчетливая фигура человека в мешковатом плаще с глубоким капюшоном, наброшенным на голову.

Человек двигался по земле плавно, словно плыл над ней, едва задевая рыхлую почву полами своего плаща. В последний момент Крос уловил взглядом какое-то движение сбоку и попытался обернуться…

Движение головы удалось лишь на треть.

Не прерывая своего скольжения, человек в плаще небрежно махнул рукой, и оба стражника беззвучно исчезли, провалившись в неглубокую могилу, так, словно под их ногами внезапно разверзлась бездонная пропасть. Еще один взмах ладонью, выскользнувшей из широкого рукава плаща, – и могила захлопнулась, словно раскрытый рот послушного раба, которому господин приказал замолчать. Теперь на земле не было и следа недавней работы, лишь продолговатый мешок все еще лежал неподалеку от того места, где только что трудились двое стражников внутренней охраны Стоунхенда.

Неизвестный в плаще подошел к мешку. Из глубин капюшона темным огнем полыхнули глаза, жуткие, словно свежие Черные Пятна на земле, обожженной драконьим пламенем.

– Я не мог ошибиться, – задумчиво пробормотал ночной странник, которого обычная земля слушалась, словно дрессированная собачка. – Запах драконьего огня слишком силен. Правда, я никогда ранее не слыхал о мертвом драконьем огне.

Из складок плаща появился длинный и узкий меч, зажатый в руке, пальцы которой были украшены черными кольцами и заканчивались ногтями, слишком длинными для обычного человека. Неуловимое движение клинка – и мешок оказался распорот вдоль по всей длине.

– Я не ошибся, – проговорил человек в плаще.

На грубой мешковине лежало обезглавленное тело девушки, покрытое пятнами страшных ожогов. Голова трупа, соединенная с телом лишь лоскутом кожи, была повернута затылком к единственному зрителю, словно труп не желал более общаться ни с кем из мира живых.

– Это правильно, – произнес ночной странник, присаживаясь на корточки и поворачивая голову лицом к себе. – За Темным порогом спокойнее… Хм-м-м. А ведь раньше ты была красавицей… Разрази меня Высшие, красавицей, способной становиться лютой волчицей! Впрочем, удивляться нечему. Большинство женщин умеют это в той или иной степени… Давай-ка тебя немного полечим для начала. Знаешь ли, мертвых лечить гораздо проще, чем живых.

Он зачерпнул горсть рыхлой почвы, поднес ее к своему лицу, пошептал что-то над нею, после чего, неторопливо размалывая пальцами твердые комья, принялся посыпать измельченной землей страшные ожоги на теле трупа.

Это было не очень приятное зрелище. Черные пятна корчились, словно безглазые, безногие и бесформенные существа, присосавшиеся к мертвому телу. И умирали, рассыпаясь в пыль, смахивающую на старую золу, которую хозяйки выгребают из своих печек.

– Неплохо, неплохо, – пробормотал маг, движением одной руки легко переворачивая окоченевший труп, словно он был склеен из пергаментных листов. Видимо, привычка говорить самому с собой как-то помогала ему в работе. А может, просто развлекала одиночку, не нашедшего для себя собеседника более интересного, чем он сам.

Все закончилось довольно быстро. Теперь спину трупа покрывали не ожоги, а слой мелкого черного крошева, который маг легко смахнул широким рукавом плаща.