Закон парности (Гардемарины, вперед - 4)

- Его надобно поднять с полу,- сказал Гаврила.- И укрыть тепло. Несите одеяла, батюшка Никита Григорьевич. Да что-нибудь согревающее. В карете в правом кармане был ром, а в другой двери - водка польская. Хотя ром вы с Александром Федоровичем намедни вылакали. Но водку я сберег... Поторопитесь.

Никита поторопился. Раненого подняли с полу, уложили на длинное, желтого шелка канапе, укутали английским пледом. Потом Гаврила осторожно влил в его полуоткрытый рот согревающее зелье. Щеки его порозовели, на них неожиданно проявился рисунок, множество мелких шрамов и оспин залиловели, как реки и водоемы на карте. Он поискал глазами Оленева.

- Вы опоздали, князь,- сказал он с усилием.- Теперь я уже не знаю, где фрейлина Репнинская. Она жила здесь, наверху.

- Зачем такая тайна? От кого вы ее прятали?- А в голове пронеслось: "Не может быть, чтоб она была влюблена в этого, разноцветного..."

- Ото всех мы ее прятали,- сказал раненый, выплевывая с брезгливой гримасой что-то изо рта, может быть волос или осколок зуба, пострадавшего в драке.- И от наших и от ваших.

- Что это значит? Говорите внятно! Каких таких - ваших? - разозлился Никита.

- Да плохо, ему. Вишь- не соображает,- вступился за раненого Гаврила.

- Я все соображаю... Это присказка такая. Все за вашей фрейлиной охотятся,- с усилием произнося каждое слово, сказал раненый.- Покажите...

Никита понял, что он просит предъявить ему в качестве пароля план и письмо. Поднеся близко к глазам, он внимательно посмотрел план, потом прочитал письмо и спрятал бумаги во внутренний карман камзола.

- Этот гад! - он кивнул в сторону трупа.- Падаль! Экий...!- Он перевел дух, слишком много сил отняла страстная, матерная ругань.Выследил, напал на меня. Он, конечно, за девчонкой охотился, да вот... сдох! Я не знаю, сколько их было. Если двое, то Репнинскую похитили. А если один, тогда она сбежала,- он облизнул запекшиеся губы.

- Куда сбежала? Зачем?

- Эх, и трудно ее стеречь,- он засмеялся вдруг ухая, как филин в ночи.- Такая прыткая, шельма. Она давно хотела сбежать. Она по вас сохнет, князь.

- Попрошу вас выражаться о фрейлине Репнинской уважительно!

- Да будет тебе... Князь, девчонку спасать надо. Я вышел из игры, а ты, князь, поспешай за своей егозой. Куда они ее повезли? Разве угадаешь?Он опять закрыл глаза и забормотал, сам с собой разговаривая: - Если вторым был Цейхель, то повезли ее к Фридриху. А может, и сам Сакромозо приперся в Познань. Они ведь сами этот город выбрали.

- Что вы такое говорите?

- А тебе это знать не надобно,- вскипел неожиданно раненый.Сакромозо - суть тайна.

- Сакромозо прячется под личиной банкира Бромберга,- сказал Никита, желая вызвать раненого на откровенность.- Это уже точно доказано.

С того разом слетела вся хворь, и он посмотрел на Никиту ясным, испытующим взглядом.

- Кем доказано?

- Не важно.

- Вот и ищи Бромберга... и Цейхеля, мерзавца. Только я думаю, они тебе не понадобятся. Тебе Мелитриса нужна. Вот и поспешай за ней. Я так думаю, пока здесь драка была, она и дала деру. Она в игольное ушко пролезет. Деньги выгребла из сумки, наняла телегу или карету или верхами... Второй-то раз побег у нее получится. По Финскому заливу прыгала кузнечиком, право слово...

- Он бредит?- Никита повернулся к Гавриле.- Я его не понимаю.

Раненый вдруг пришел в страшное возбуждение, ноги его пришли в движение, он попытался встать, но тут же рухнул на канапе, схватившись за голову. Вынужденное безделье было для него непереносимо.

- Почему ты, ваше сиятельство, такой глупый глупец? Ты должен бежать, трюхать на своей карете что есть мочи, а ты со мной беседы беседуешь? Ты ее догонишь, помяни мое слово! Она знает, что ты в армии. Туда и поскачет, не заблудится... прямо к главному штабу. Дорожку туда протоптали...

- Я понял. Я поеду. Но как же вы?

- Не твоя забота. Я у себя дома. Лекарство только оставь,- он взял бутылку с водкой, сделал из горлышка большой глоток.- Ну иди же! Иди! Что стоишь пнем? Спасай фрейлину?

Спектакль, поставленный фортуной

Солдат погнал карету по той же дороге, по которой они явились в Познань. Может, и наивно было ожидать, что Мелитриса тоже воспользуется главным трактом, мало ли вокруг объездных путей, сколько же, сколько у большой реки малых речек и ручейков. Но растравлять душу в дороге подобными мыслями-.-лучше уж вообще дома сидеть! Из города карета выпорхнула птицей, и лошадей стегать не надо было, солдат только кнутом вертел да посвистывал, как соловей-разбойник. На таком веселье проскакали верст десять, дальше дело пошло хуже. Дорога вконец испортилась, да и лошади подустали.

- Это куда же они, некормленные, прискачут? - ворчал Гаврила.Человека вот эдак-то с утра не покорми да заставь бежать...

Никита вначале не обращал внимания на его бурчню, потом стал покрикивать - прекрати, и без тебя тошно, а потом сказал уверенно:

- Ты прав. Надо выпрячь лошадь. Я поеду верхом.

- А верхом, думаете, она очень шибко побежит? Здесь одна только приличная - коренная, а другие - одры. Услужил вам дружок ваш Белов, подсунул кляч и кучера-бестолочь.