Закон парности (Гардемарины, вперед - 4)

Теперь Алексей вспомнил все с полной отчетливостью. Удивляло только поведение барона. Почему-то странный пассажир никак не хотел быть узнанным.

- Мы встречались около года назад на шхуне с романтическим названием "Влекомая фортуной",- обратился Алексей к невозмутимому Бромбергу.- Меня подняли на борт в Мемеле. Я был ранен и ничего не соображал,- добавил он смущенно.

Бромберг, соболезнуя, покивал головой, а строптивый Хох буркнул:

- Не помню.

- На этой шхуне еще плыла очаровательная девушка,- теперь Корсак обращался уже непосредственно к барону.- Ее звали... сейчас вспомню... ее звали Анна. А пассажиры называли ее леди. Ну как же вы забыли? Вы еще волочились за ней! Сознайтесь, барон!

- Ну же, барон,- со смехом поддакнул Бромберг.

- Я никогда не волочился за Анной Фросс,- обиженно засопел барон Хох.

- Не волочились, и хватит об этом,- с неожиданной запальчивостью воскликнул Бромберг и тут же умолк с вежливой улыбкой.

- А вас тоже мудрено узнать,- барон как-то съежился, сморщился на табурете, ни дать ни взять лесной гном. Видно, что ему не хотелось говорить, но его словно бес под ребро толкал.- Вы были такой больной, такой бледный. А потом еще и антонов огонь у вас начался. Брадобрей ходил к вам в каюту, советовал ногу отнять.

- Брадобрей?- переспросил Алексей.- Ах, да, конечно... Я ведь был без сознания, и -воспоминания мои смутны. А вы любите путешествовать, барон?

Хох пожал плечами, испуганно зыркнул на Бромберга и присосался к портеру.

Обычная история, встретились два старых попутчика, что может быть проще, однако Алексей точно знал, что барона он от себя не отпустит. Может быть, он излишне подозрителен, ну что ж, получит в Мемеле выговор, но с Хохом необходимо разобраться. Если бы маленький барон, увидев Корсака, закричал: "Ба, какая встреча! Так вы капитан? А помните?.."- и так далее, может быть, Алексей и не заподозрил бы ничего. Но ведь все было совсем не так.

- Господа, простите формальность. Я прошу ваши бумаги. В Кенигсберге вам выдали паспорт?- вежливо обратился он к банкиру.

Ах, паспорт, пожалуйста... Бумага Бромберга была извлечена из кожаной сумки. Корсак пробежал ее глазами, все, кажется" по правилам. Паспорт выдан в Кенигсберге на двух языках, печать и подпись генерала-наместника.

-А я путешествую без бумаг,- пролепетал Хох, когда капитан обратил на него свой взгляд.- Может быть, простите мне это... по дружбе?

- Увы, барон. Более того, я вынужден обыскать ваш багаж,- Корсак вежливо поклонился и крикнул вахтенного.

Барон рванулся было к двери, но потом застыл с горестным выражением на лице. Паспорт лежал на самом дне дорожного сундука. Может, не найдут? Но судьбу горемычную не переспоришь. "Попался, попался окончательно!"- завыло, закричало все внутри, когда он увидел входящего в каюту вахтенного. В руках у него был кенигсбергский паспорт.

- А вы, оказывается, Блюм?- с удивлением спросил Корсак, прочитав бумагу барона.

- Это не мой паспорт, я барон Хох.,.- продолжал упираться Блюм, понимая, что все потеряно.

Глаза Бромберга жгли его, как угли, дырки в бароне прожигали, всего-то его глаза, а он чувствовал себя продырявленным, как дуршлаг.

Паспорт Блюма был удивительно похож на паспорт банкира, та же кенигсбергская печать, та же подпись наместника, только выдана была сия бумага на день раньше.

- Почему вы не сказали мне, что оформляли паспорт в Кенигсберге? Зачем надо было говорить, что вы из Гамбурга?

- Ничего подобного я вам не говорил! - взвизгнул Блюм и сам смутился этого визга.- Это вот .они говорили,- добавил он, кивнув в сторону банкира.

- Помилуйте, барон, но вы же сами уверяли меня, что вы из Гамбурга.Бромберг широко, вальяжно рассмеялся, оглаживая свою ассирийскую бороду.Видимо, барон счел нужным скрыть правду. Мало ли какие у него были соображения.

- А почему я должен говорить правду,- тут же вскинулся Блюм, с обидой глядя на Корсака.- У меня были соображения... И почему я должен кричать на всех углах: я из Кенигсберга, я из Кенигсберга...- он неожиданно умолк, воздуха не хватило продолжать.

- А чем вы объясните, что у вас документы оформлены почти одновременно?- спросил Корсак, обращаясь уже к банкиру.

- Па-азвольте?- Бромберг посмотрел документ Блюма, пожал полными плечами.- Удивительное совпадение. Я и не подозревал об этом. В Англию мы плыли отдельно.

- Боюсь, господа, что я вынужден вас задержать.

- Да ради Бога,- Бромберг был абсолютно спокоен.- Мы пережили в море страшные минуты, капитан. Когда наш галиот в тумане сел на мель, раздался невообразимый треск. Удивительно, что судно осталось цело. Тогда я думал, что пора прощаться с жизнью. И теперь мне совершенно все равно, на каком судне я достигну берега. Ваш фрегат, честно говоря, кажется мне более надежным.

Блюм молчал, вид у него был совершенно раздавленный.

Однако через три дня, когда галиот должен был поменять курс, направляясь в Пиллау, банкир Бромберг как бы между прочим, не навязчиво, заметил капитану, насколько желательно было бы ему плыть именно в Пиллау.