Закон парных случаев

– Вот скажи, зачем он положил в гроб собаку? Зачем? Может, собаку ей подарил любовник? Вроде как акт мести, понимаешь? На тебе твою собаку, подавись! Унизить хотел. А бриллиант, допустим, спрятал внутри.

– Ты же говорил, он раскаялся. Спрятал внутри? Неужели ты думаешь, что он засунул бриллиант в собаку? Дрючин, о чем ты?

– Ты же сам вцепился в эту собаку! – закричал Алик. – Медбрат еле вырвал, хотел выбросить, а я забрал на всякий случай.

Шибаев взял стул, присел рядом. Рассмотрел тряпье и сказал:

– Проверь ошейник!

Алик сорвал с собаки ссохшийся кожаный ошейник. Тот рассыпался у него в руках, и на клеенку упала металлическая пряжка.

– Есть! – сказал Алик страшным голосом, хватая пряжку. – «Царица Савская»!

Он отскреб намертво приставшую труху и пыль, протер салфеткой; на его ладони лежала пряжка с крупным серо-лиловым кристаллом. Алик ахнул.

– Я знал! Ши-бон, это «Царица Савская»! Я чувствовал, что мы рядом!

Шибаев взял находку с ладони Алика, посмотрел на свет лампочки.

– В кругосветное путешествие! В Рио-де-Жанейро! На карнавал! В Индию! На слонах! Это же миллионы зеленых! Я знал! Куплю виллу! «Ягуар»! – кричал разгоряченный видениями красивой жизни Алик. – Два!

– Дрючин, успокойся, по-моему, это стекло.

– Ты ничего не понимаешь! Он положил бриллиант ей в гроб, с собакой, чтобы никто не догадался. И чтобы не ограбили! Судовкин, черный археолог, историк, не догадался, а мы нашли. «Царица Савская» была не внутри собаки, а снаружи! Бинго! Один шанс на миллион. Мысль про собаку была правильная, недаром ты отравился плесенью. Ничего, теперь сразу в Италию, на море, или в Испанию… Я как чувствовал, что ты в склепе! Семь лярдов! Восемь!

Алика несло, он не мог остановиться, рисуя прекрасные картины их будущего, перемежая их страшными сценами из склепа и историями о чудесном спасении Шибаева. А тот принес из кладовки молоток, положил пряжку с лиловым кристаллом на пол и занес над ней.

– Не смей! – закричал Алик, бросаясь к Шибаеву, но было поздно – тот с силой шарахнул молотком по кристаллу, и осколки «Царицы Савской» разлетелись по комнате как шрапнель. На полу осталась лежать расплющенная пряжка. Наступила продолжительная тишина. Радужный мир, нарисованный Аликом, померк. Он как завороженный смотрел на осколки кристалла.

– Хорошая мина под хреновым буксиром, – подвел итог Шибаев. – Извини, Дрючин, но, по-моему, это не «Царица Савская».

Алик не ответил. Он содрал с себя маску, запихал остатки собаки в пакет и сбросил перчатки. После чего лег на диван и отвернулся к стене.

– Кофе будешь? – спросил Шибаев после продолжительной паузы. – Я бы выпил. С сухариками. Ты как?

Алик дернул плечом – отстань, мол. Шибаев постоял, глядя на него. Утешать он не умел, не дан ему был такой дар, не обломился. Вот если морду кому набить…

– Дрючин, давай без истерик, хрен с ним, с этим бриллиантом! – сделал он новую попытку успокоить Алика. – Может, его и не было никогда, одни сплетни и вранье. Знаменитые камни так просто не пропадают. Пошли лучше по кофейку!

Лучше… Лучше, чем что? Кофеек вместо «Царицы Савской»? Вместо прекрасной мечты? Вместо кругосветного путешествия? Жидковатая замена…

Алик никак не реагировал. Шибаев вздохнул и пошел варить кофе…

… – Одного не понимаю, – сказал Алик, когда они сидели за столом в кухне. – На кой хрен он положил ей в гроб стекляшку? И замаскировал? Вот на кой, а? Смысл какой?

– Не стал бы Старицкий класть в собаку ни бриллиант, ни стекляшку, он же не идиот, да и не до того ему было, – хотел сказать Шибаев, но вместо этого предположил: – Может, это не он, может, все ошейники с пряжками, фабричный дизайн такой, а то, что лиловый, просто совпадение.

– Совпадение, – горько повторил Алик. – Не верю я в такие совпадения…

– А что же это тогда?

– А то! Знак! Ши-бон, это знак, что мы на верном пути. Надо попросить у той женщины колье, походить по старым антикварам, может, кто-нибудь вспомнит. Поговорить с Адой Борисовной. Колье, горный хрусталь… всюду знаки! Даже письмо Алоиза знак!

Шибаев молча кивнул. А что тут скажешь? Алик есть Алик, пока не доведет ситуацию до абсурда, не успокоится. Пусть тешится.

– Письмо Алоизу отправлять? – спросил тот после паузы.

– Отправляй.

– А если он захочет приехать?

– Пусть приезжает. Познакомим его с Матвеем Юрьевичем, свозим стариков в Сиднев, покажем дом Старицкого, могилы. Как это говорится насчет сладкого дыма отечества…

– Можно еще познакомить их с Адой Борисовной.

– Можно.

– Про бриллиант расскажем?

– Как хочешь. Знаешь, Дрючин, я тут подумал… Может, хорошо, что мы его не нашли. – Алик открыл было рот, собираясь возразить, но Шибаев остановил его жестом. – Ты сам говорил, что все камни про́клятые. Клямкина убили, черного археолога убили, меня тоже… почти. А если бы нашли? Страшно подумать, Дрючин, сколько было бы трупов. Не факт, что мы бы уцелели. Может, ну его на фиг, твой бриллиант? Спокойная жизнь дороже. Давай, пока погода, дернем на Магистерское, хочешь? Сделаем костерок, ушицы сварим. Посидим, поговорим…

Алик насупился, обдумывая слова Шибаева, и после продолжительной паузы спросил: