Закон парных случаев

- Привычка, - пожал плечами я. – Не могу без бритвы и зубной щетки. Вот такой уж я… Забыл слово. Чисто… жуй?

- Чистоплюй, - поправила Женя и расхохоталась.

На кладбище мы ехали на метро – через весь город, с пересадкой. Народу было много, мы стояли, и я придерживал ее за талию. На этот раз она была вообще без макияжа, волосы забрала заколкой, похожей на огромную зубастую прищепку для белья, а вместо джинсов надела темно-фиолетовую длинную юбку.

Я вспомнил ее слова про девочку Лидию из фильма «Битлджус»: «Я сама странная и необычная». Да, Женина мрачная красота действительно притягивала взгляды. На нее смотрели и мужчины, и женщины. А я вспомнил еще одну цитату: «И нос, и плечи подымал вошедший с нею генерал». Я держал ее за талию даже тогда, когда нужды в этом не было, и поглядывал по сторонам: «Все видели? Это моя девушка».

Выйдя из метро, мы перешли через мост небольшую речушку в травянистых берегах, которую Женя назвала Смоленкой, и свернули на какую-то извилистую улицу. Было пасмурно и душно. И как-то дремотно. То ли погода влияла, то ли я еще окончательно не отошел от снотворного. Женя взяла меня под руку, и я вспомнил, как вел на бабушкиных похоронах под руку маму. Тогда меня это раздражало. А теперь вот понравилось. Особенно возможность прижать ее руку к себе своею рукой.

Мы перешли дорогу и через дыру в ограде попали на кладбище. Пахло мокрыми тополиными листьями и скошенной травой.

- Ты хоть помнишь, как идти к бабушкиной могиле? – спросила Женя.

Ее лицо странно изменилось – стало удивительно спокойным, отрешенным, словно она разговаривала со мной из какого-то другого мира. И мне вдруг показалось, что она намного старше и мудрее меня.

Я посмотрел по сторонам. Никаких ассоциаций.

- Мы шли от большой церкви, - с сомнением сказал я. – По главной аллее. Слева была еще одна церковь, маленькая. Потом свернули вправо. Там был большой такой металлический склеп, черный. Вот за ним и свернули.

- Понятно, - кивнула Женя. – Это нам надо почти все кладбище насквозь пройти.

Памятники, кресты, ограды. Огромные деревья и буйная трава. Цветы и венки. Мне показалось, что я задыхаюсь. Вот так суетишься всю жизнь, добиваешься чего-то – а конец один. Квартирка метр на два и два метра глубиной. И камень сверху. А надпись на камне очень скоро сотрется. И все…

- У Бога все живы, - словно в ответ на мои мысли задумчиво сказала Женя.

- Там – но не здесь, - возразил я.

- А я люблю кладбища, - Женя продолжала спорить с моими мыслями.

- Еще бы гот не любил кладбища!

- Я их всегда любила. С детства. С тех пор, как мама меня водила к папе на могилу. Бабушка мне говорила так: папа теперь на небе, ждет там всех нас. Я спрашивала: если он на небе, зачем ходить на кладбище. Она объясняла: наше тело – это как одежда. Человек ушел на небо, а одежда ненужная осталась. Что с ней делать – спрятать, конечно. А для живых это хранилище ненужных одежек – место, где можно вспомнить своих близких, подумать о них, помолиться. И вообще – подумать о жизни и смерти. Я на кладбища часто прихожу – и к папе на Северное, и к бабушке на Большеохтинское. А еще на Шуваловское, рядом с нами. Сяду на скамейку и сижу. Спокойно, тихо. На душе тихо. Печаль такая… очень светлая. Думаю: когда-то и я так буду лежать. И не поверишь – страха нет. Вот только комары на кладбищах ужасные, - тут она словно застеснялась своего серьезного тона и улыбнулась. - Огромные, как лошади, злобные. Так и норовят прокусить череп и выпить мозг.

Я не знал, что ей сказать. Мне на кладбище было очень даже неуютно. И хотелось поскорее уйти. Но Женя, похоже, и не ждала ответа – словно разговаривала сама с собой.

- Послушай, а ты позвонила? Ну, предупредила, что приедешь? – спросил я, чтобы перевести разговор на другую тему.

- Кому? – не поняла Женя. – Маркину? Нет, у меня нет его телефона.

- Да нет, матушке. Ну, ты вчера говорила – по которой соскучилась. Ксении, кажется.

Женя закусила губу. Мне показалось, что она едва сдерживает смех.

- Прости, Мартин, я совсем забыла, что ты не знаешь. Здесь похоронена одна замечательная святая, блаженная Ксения. Та маленькая церковь, мимо которой вы проходили, - это часовня над ее гробницей. Ты правда о ней не слышал?

- Нет.

- Ее не так давно прославили. Но и до этого люди к ней ходили на могилу молиться. Это, наверно, одна из самых любимых наших питерских святых. Многие о ней так и говорят, как о живой: пойду навещу матушку Ксению, попрошу Ксеньюшку, она поможет. Ей даже записки пишут с просьбами. И она действительно помогает.

- И ты писала?

- Писала.

- А о чем, если не секрет?

Женя смутилась, ее лицо порозовело.

- Наверно, чтобы стать матушкой отца Кирилла? – не сдержался и поддел я. – Тогда тебе она не помогла.

- Ты знаешь, Мартин, мне кажется, что часто ее помощь не в том, чтобы упросить Бога исполнить чью-то просьбу, а в том, чтобы умолить его как раз не исполнять просьбу глупую и необдуманную. Ну какая из меня матушка? Это подвиг на самом деле. А я на такое не способна.

- Расскажи мне о ней, - попросил я. – О Ксении.