Закон парных случаев

Значит, действительно Настя, а не мама. Но ведь в это же самое время мама ждала меня! Сколько же их, этих дьявольских совпадений! И, значит, мы правильно догадались, что пучеглазый любил мамину сестру. Но что произошло?

- Оля сказала мне, что Настя ждет ребенка, когда аборт делать было уже поздно. Пошел пятый месяц. Настя скрыла от нее. Оля умоляла меня найти врача, который все-таки сделал бы аборт. Я – тоже врач. На скорой работал. Отговаривал ее, как мог. Говорил, что это опасно, что нужно родить и оставить ребенка в роддоме. Но Олю возможность огласки просто в ужас приводила. Во-первых, она с детства панически боялась родителей. А тут еще папа-дипломат. В те времена ему явно пришлось бы несладко, если б узнали, что его несовершеннолетняя дочь родила вне брака. Моральный облик, то да се… Не смог воспитать правильно, значит, не можешь страну представлять за границей. Конец карьере.

- Скажите, в чем обвинили мою мать? – в лоб спросил я. – Ведь ее судили, да? И к чему-то приговорили?

Пушницкий смотрел куда-то сквозь меня и тяжело дышал. На его рубашке проступили большие темные пятна пота.

- Ей дали два года, - с трудом выговаривая каждое слово, ответил он. - Колония общего режима. Причинение смерти по… по неосторожности.

- Но ведь она тоже была беременна! – я с трудом сдерживался, чтобы не закричать. – Как же так?

Пушницкий уже открыл рот, чтобы ответить, но вдруг стал заваливаться на меня. Его глаза закатились, он вздохнул несколько раз – коротко, хрипло, судорожно – и замер.

Я положил его на скамейку, пощупал пульс на сонной артерии. Артерия мелко, истерично дрожала, пульс срывался в нитку.

- Ванька, звони в скорую! Быстрее! Скажи, что человек не дышит, – крикнул я и принялся стаскивать Пушницкого на землю.

Это только в кино непрямой массаж сердца с искусственным дыханием «рот в рот» - легко и быстро. Ничего подобного! Это как марафон. Это усилие, от которого под твоими ладонями хрустят и ломаются ребра. Это усилие, с которым ты вдуваешь уже использованный тобою воздух с жалкими остатками кислорода, в никак не желающие работать легкие. И вот наконец робко шевельнулось сердце. Показалось? Нет – вот оно снова стукнуло под руками, еще раз и еще. И грудь приподнялась, пытаясь наполниться воздухом. И хочется отвалиться назад, отдышаться самому, закрыть глаза и расслабиться, потому что бой выигран. Но нельзя. Потому что выигран бой, а не война, и время тянется, как горячая карамель, а скорая все не едет и не едет, и старик не приходит в себя, и мне страшно так, что начинает тошнить, и…

- Нет, я не родственник. Мы просто разговаривали. Ему стало плохо. Можно с ним? Нет? А в какую больницу? Да ну что вы, я медик. Студент. Я должен был… До сви…

Желтая реанимационная машина с громким воем выехала со двора. Я тяжело, как мешок, шлепнулся на скамейку, откинулся на спинку, запрокинул голову. Спина, шея, руки – все ныло просто нестерпимо.

- Мартин!

Женя села рядом со мной, провела рукой по щеке. Не глядя я поймал ее ладонь и поцеловал.

- Какой же ты молодец!

- Круце!.. Какой, к дьяволу, молодец! У него наверняка инфаркт. Это я виноват. Мои расспросы.

- Но ты же спас его.

- Неизвестно.

- Что он тебе рассказал? – спросил Ванька, сев рядом с другой стороны.

- Ты был прав, - я зажмурился так, что под веками побежали разноцветные пятна. – Пучеглазый действительно любил мамину сестру. А мама ее убила. Сосед сказал, по неосторожности. И ее посадили. На два года. Несмотря на то, что она была беременна.

- Послушай, - Женя подергала меня за рукав. – Наверняка он, сосед этот, как-то был в этом замешан. Иначе с чего вдруг он так распсиховался? Поставь себя на его место. Двадцать лет назад одна твоя соседка убила другую соседку. И кто-то тебя об этом спросил. Ну да, ты был с ними знаком, здоровался в лифте, может, даже в гости заходил. Ну и что? Ты будешь переживать из-за этого аж до клинической смерти?

- Вряд ли.

- Ну вот.

- На самом деле все гораздо хуже, чем я думал. Настя тоже ждала ребенка.

- Блииин! – протянула Женя. – Ну это же надо! А не могли они случайно ждать ребенка от одного и того же мужчины? Это вполне объяснило бы всю «неосторожность».

- Ты с ума сошла? – я возмутился настолько, что даже стряхнул ее руку. – Это уже ни в какие ворота не лезет!

- А что, если наоборот? Если как раз твой отец – с твоей теткой? – предположил Ванька. – Тогда очень даже все понятно. Убийство из ревности, да? А оформили как несчастный случай. А потом этот Монте-Кристо долбанный отомстил через двадцать лет. Обоим твоим родителям.

Я проваливался в густую, липкую, вонючую грязь, все глубже и глубже. Белый сверкающий снежок остался где-то наверху, а вокруг не было ничего, кроме грязи и мерзости. Голоса Ваньки и Жени доносились из какого-то другого мира. Из мира, где люди просто-напросто любят друга. Где нет измен, вранья, ненависти и мести.

Рассудок слабо сопротивлялся и цеплялся за призрачные надежды.

- А может, все-таки было не так? Этот сосед сказал, что он был врачом. Может, он сам пытался сделать ей аборт? Ну, дал, какие-то лекарства, чтобы вызвать искусственные роды?