Закон подлецов

Горькая выпала судьба богатырю. На комбинате опрокинулся на него ковш, полный цемента, живого места не осталось — мешок с поломанными костями привезли «на больничку». Через полгода сактированный по состоянию здоровья инвалид вернулся в родной город, где квартира его давно уже занята была другими людьми, а жена, забрав детей, уехала в неизвестном направлении…

За просмотр какой-то ничтожной кассеты так исковеркали жизнь хорошему, бесхитростному человеку. Жестокий век, жестокий сердца. Не нами сказано, но нам, однако, разгребать.

***

Через три месяца Сергею разрешили свидание с женой. Рано утром, Михееву по такому поводу выписали увольнительную в город, и уже через час он встречал Люсю на бежевском вокзале. Весь день они бродили по городу, наговориться не могли. Люся рассказывала о проказах девчонок, о том, как живут-поживают родители, их общие знакомые, друзья. Собираясь зайти в кафе пообедать, Людмила чуть задержалась на пороге и, приподнявшись на цыпочки, прошептала на ухо мужу:

— Сереж, ты только сразу не оглядывайся, там какой-то человек странный, почему-то в женских белых сапогах. Мне кажется, он за нами следит.

— Ничего тебе не кажется, он действительно следит. Это «кум» наш.

— Как «кум»? — не поняла Людмила, наивно полагавшая, что кумовья — это для них с Сергеем крестные их дочерей.

Сергей от души рассмеялся, поняв недоумение жены, и пояснил ей, кого заключенные называют «кумом».

— А зачем он женские сапоги напялил? — спросила она мужа.

— А зачем он работу ищейки себе выбрал? — вопросом на вопрос ответил Сергей.

Проводив семичасовым поездом жену (не позже 20:00 нужно отметиться на КПП), он возвращался в опостылевшую общагу. На душе было тоскливо. Одна лишь мысль владела им: как выбраться отсюда, из этого ада?

И решил добиться этого во что бы то ни стало. Каждый свой шаг продумал. И твердо устремился к намеченной цели. Вкалывал, вот где природная силушка пригодилась, так, что его показатели на комбинате были лучшими. Одну из зарплат — 130 рублей, по тем временам деньги немалые, — перевел в Фонд мира. Об этом написала заводская многотиражка. С газетой, прикупив в местном магазинчике одеколон «Наташа» и плитку шоколада «Красный Октябрь», Сергей отправился в приемную директора. Не привыкшая к подаркам секретарша Наташа, тронутая таким вниманием, записала его на прием через два дня. «Юрий Борисович в отъезде, будет послезавтра, ты, как работу закончишь, приходи, я тебя сразу после вечернего селектора запущу», — пообещала она.

Зорин, хоть и устал за день, выслушал работягу внимательно. И заметку в газете прочитал. Повидав на своем веку людей разных и всяких, Юрий Борисович понимал, что попал парень в переплет. К тому времени сатрап-Андропов уже «уступил» свой пост очередному недолговечному генсеку, многие «перегибы», особо не афишируя, все же исправляли. Зорин для себя твердо решил помочь парню — чем-то он вызвал его доверие и сочувствие. Может быть, своей откровенностью, а скорее тем, что директор понимал, насколько жестоко и несправедливо обошлись с этим Михеевым. На очередном заседании комиссии по условно-досрочному освобождению, где его слово было решительным, Зорин, зачитывая членам комиссии список на УДО, назвал и фамилию Михеева, добавив, что соответствующие бумаги прилагаются. Что-то пытался вякать «кум», но Юрий Борисович его и слушать не стал, отмахнулся, как от назойливой мухи.

Оформив необходимые бумаги, Сергей помчался на вокзал. Дорога до дому казалось ему вечностью.

***

Зорина Сергей вспоминал часто. С годами он все яснее, отчетливее понимал, что, не попадись на его жизненном пути такой человек, все могло сложиться совсем иначе. «Надо бы найти его, поблагодарить», — всякий раз, вспоминая бывшего своего директора, думал он, и даже разузнал, где теперь живет ушедший на пенсию Юрий Борисович. Но все как-то было недосуг. А тут, оказавшись по делам в Питере, твердо решил навестить Зорина. Вот так он и оказался в его доме.

Когда уже стали прощаться, Юрий Борисович спохватился:

— Что ж я, старый, разнюнился и даже не спросил тебя: ты же, наверное, по делу ко мне приехал. Может, помочь чем надо? Говори, не стесняйся, чем смогу, помогу.

— Да нет у меня, Юрий Борисович, никаких к вам дел. Увидеть захотел, простое человеческое «спасибо» сказать.

А Клавдия Степановна забеспокоились: «Куда же ты, Сережа, среди ночи-то, может, у нас заночуешь?» И у него, человека далеко не сентиментального, от этой неподдельной заботы так тепло на душе стало.

— Я же на машине, к тому же с водителем, — успокоил он стариков.

— На машине, да с водителем — это да, это хорошо, — вздохнул Юрий Борисович. — Я ни о чем из прошлой жизни так не скучаю, как о «Волге» своей, так ее любил, что сам частенько за руль садился, а водитель на моем месте ехал.

— Ну вот и купите себе «Волгу», — вполне серьезным тоном предложил Сергей. Еще когда они сидели за столом, он под благовидным предлогом отлучился и в кухонный шкафчик, где стояла чайная посуда, положил внушительную сумму денег.

— Да на какие барыши? — развел руками Зорин.