Закон популярности

– Про ту драку, что ли? – нехорошо прищурился Рудалев. – Так ведь замяли для приличия…

– Не замяли. – Чтобы придать себе больше куража, Андрюха сплюнул на землю и засунул руки в карманы. – Алевтина бесится. Еще услышишь, что она сегодня выкинула. Короче, кранты твоей Жеребцовой.

– А чего такое? – напрягся Ру.

– Так они еще виновных не нашли, а кто-то из ашек слышал, как Жеребцова звонила и наводила кого-то на квартиру Быковского. Все. По телефонной базе проверить, и можешь сушить сухари.

– А ваш Быковский чего? – шевельнул подбородком в сторону кустов Рудалев.

– Ничего, молчит, – пожал плечами Васильев. – Но если Быковский заговорит… – Он снова сплюнул. – Короче, сам иди сдаваться.

– Ты кого тут пугаешь, мелочь пузатая? – Рудалев сдернул сумку с плеча. – Ты чего тут пальцы передо мной гнешь? Вы чего тут, всем классом с мозгами распрощались? Сначала один придурок истерики закатывал, – начал заводиться Крошка Ру, тыча пальцем в спокойно стоящего Сидорова. – Потом второй, – кивок в сторону Павла, – из себя Дон Кихота разыгрывал. Теперь твоя очередь? Ну, подходи, я тебе сначала башку откручу, а потом мы с тобой поговорим.

И он поддернул рукава куртки с тугими манжетами. Васильев зло усмехнулся.

Ему хотелось поскорее начать действовать. Не страдать и переживать, не ждать неизвестно чего, а безоглядно кинуться в драку, чтобы работали только руки и хотя бы немного отдохнула голова.

– Ты чего тут лыбишься? – скривился Рудалев и чуть склонился, принимая боевую стойку. – Эх!..

Васильев успел отскочить в последний момент. Здоровенный кулак просвистел прямо перед его носом. По инерции Рудалева чуть занесло в сторону, но он быстро сгруппировался и встретил несущегося на него Васильева ударом снизу вверх. Андрюха вскинулся и завертелся на месте.

Быковский с Сидоровым рванули из-за куста, но грозный рык Рудалева остановил их.

– Чесняк, один на один! – проревел он и, схватив Васильева за куртку, прошептал ему прямо в лицо. – Я тебя сейчас так раскатаю, всю жизнь на лекарства работать будешь.

Андрюха дернулся, разъезжающимися на льду ногами ударил противника по коленке. Ру округлил глаза не то от боли, не то от удивления, что его смогли достать. Воспользовавшись тем, что противник отвлекся, Васильев стал колотить его по рукам, в надежде освободить куртку.

– Ну, все… – выдохнул Ру, резко ударяя Андрюху сначала животом по тощей груди, а потом лбом по лицу.

Андрюха охнул, зажмурил глаза и опрокинулся в сторону.

Воздух дрогнул от пронзительного крика.

– А-а-а! Э-эй!

По дорожке странными скачками двигалась Курбаленко. Она пробегала пару шагов, хваталась за голову, приседала, вытягивала руку в сторону дерущихся, пыталась что-то сказать, но снова бросалась вперед и снова останавливалась.

– Что же вы стоите! – взвизгнула она, совершая последний прыжок.

Увидев это странное зрелище, Ру оттолкнул от себя Васильева, видимо, собираясь уходить, но Андрюха упрямо лез вперед, не выпуская противника. Он крутанулся на скользкой тропинке и ботинками подсек Крошку под ноги. Ру повалился на спину, ноги его взлетели выше головы, из груди вырвалось приглушенное: «Хы!»

Медленно, словно из последних сил, Андрюха перелез через тело оглушенного противника и стал неловко дубасить его кулаками по груди. Пришедший в себя и отдышавшийся Ру коротким движением руки, впечатав пятерню в лицо, смел Андрюху с себя, как пушинку.

– Ты чего, совсем больной? – выкрикнул он, держа разъяренного Васильева на расстоянии вытянутой руки. – Придурок! – Он ловко перехватил его за шиворот, протащил по широкому полукругу и ткнул лицом в снег. Еще. Еще.

Он бы его совсем утопил, если бы сбоку медленно не зашел невозмутимый Сидоров. Он выхватил пригоршню снега прямо перед носом увлеченного своим делом Рудалева и сунул ему за шиворот.

– Да ты чё? – резко выпрямился Крошка, хватая руками воздух за спиной. Снег стремительно таял, противные ручейки побежали по спине в штаны. – Ай, ай!

Он задергался, завертелся на месте, пытаясь вытряхнуть снег из-под куртки. Но для этого ему пришлось потянуть свитер из-под ремня и через низ вытряхнуть ошметки подтаявшего снега.

– Остынь, – коротко прокомментировал случившееся Генка.

– Эй, эй, эй! Прекратите! – допрыгала до них перепуганная Курбаленко. Она сжала кулачки и потрясла ими в воздухе, словно надеясь, что от этого движения разверзнутся небеса и на землю падут громы и молнии.

Но ничего не произошло. Закончив отряхиваться, Рудалев медленно заправился, оглядывая собравшуюся компанию. К ней присоединилась невидимая для бэшек, но заметная Крошке Ру Жеребцова – она стояла за заборчиком и изо всех сил сдерживалась, чтобы не броситься на помощь любимому – о том, что она была влюблена в Крошку Ру, знали немногие. Глаза ее были полны восхищения.

Вдруг Крошка Ру задрал голову и ткнул пальцем куда-то в небо.