Закон постоянного невезения

Я безжалостно показала ему картинки. Очень деловито описала последствия, отнюдь не скрывая моментов эйфории, после чего поставила его перед выбором: пять процентов обманчивых восторгов и девяносто пять процентов мучений и в целом двадцать процентов жизни или же надолго и в полной мере сохранить человеческий облик. Пусть сам выбирает – хочет ли он быть человеком или тряпкой. Ребенок любил математику, проценты его убедили, он решил пригласить того Весека из восьмого класса и попросил, чтобы я и ему все это показала. Кажется, Весек еще не совсем впал в зависимость, так что он довольно легко из нее выпал.

Это был единственный случай, когда у меня дома находились наркотики. В едва заметном количестве и не слишком долго, так как потом мы с Томском коллективно утопили все это в туалете, но именно в этот момент появился Доминик. Кася впустила его, когда мы с Томском все еще копались в литературе.

Он осмотрел белый порошок, попробовал, ни слова не сказал, но выражение лица у него было такое, что я должна была бы распластаться на полу или даже еще ниже. Не знаю, что там находилось под моим полом, возможно, бетон, а может быть, пустое пространство, вроде бы под самыми разными полами имеют место быть какие-то балки, под свой я не заглядывала, но даже если бы я лежала на бетонном перекрытии, элементарная порядочность заставила бы меня там и исчезнуть. Я попыталась объяснить ему, в чем дело, но он не стал слушать и ушел, распространяя вокруг себя атмосферу осуждения.

А семья в Австралии узнала, что я – наркоманка…

Нет, это просто невозможно. Доминик – и вдруг пишет анонимные письма, направленные против меня? На какой же паштет это ему понадобилось, чего, черт побери, он хотел этим достичь? Ну, хорошо, он мог меня уничтожить, тоже мне пожива…

Я честно обдумывала, кто еще мог бы подбросить мне подобную гадость, но ничего в голову не приходило. Я перестала гадать, тем более что семейство позабыло о ссоре и снова взялось за меня.

– Таким образом, инсинуации не имели под собой никого основания… – снова заговорила бабушка.

– Это голословное отрицание! – зашипела тетка Иза.

Тетка Ольга подскочила так, что даже кресло ойкнуло.

– Это потому, что ты для своего сыночка хочешь!..

– Оленька! – возмущенно осудил ее дядя Филипп.

Бабушка держалась, как скала посреди морских волн.

– ..что вовсе не означает, будто все в порядке.

Лично у меня есть еще много претензий. Что тебе известно об отношениях в семье? – обратилась она ко мне.

– Абсолютно ничего. Я и понятия не имею, сколько в семье человек. Признаюсь, я даже собиралась при случае расспросить тебя, бабушка, ведь это глупо – ничего не знать о своей родне.

– О, сейчас я не стану тебе всех перечислять.

Это не так уж важно. Существенно то, что хотя ты и не совершила вменяемых тебе поступков, то и наших ожиданий полностью не оправдала…

Холера! Интересно, какие же это были ожидания. Ну, скажем, хлестанье дяди Игнатия растрепанным париком по морде к ним явно не относилось…

– ..ведешь, пожалуй, излишне сумбурную жизнь.

Так что до того момента, когда твоему сыну исполнится двадцать один год, а девочке – восемнадцать, на тебя невозможно возложить ответственность за все состояние…

– Не известно еще, будут ли и они этого заслуживать! – снова зашипела тетка Иза.

– Зато твой-то уже себя показал! – упрекнула ее тетка Ольга с ядовитым удовлетворением.

– ..о браке со Стефаном не может быть и речи, – неуклонно продолжала бабушка. – Вместе вы образовали бы прямо-таки клоунский конгломерат…

С каким еще Стефаном, господи, помилуй?!

– К тому же Стефан уже раньше продемонстрировал отсутствие элементарной порядочности…

Тетка Иза издала лишь продолжительное шипение, без слов.

– ..поэтому он наследовать не может. Разумеется, все это при условии, что ты будешь полностью очищена перед законом от подозрений в преступлении. Подобного рода преступления абсолютно исключают твое участие в наследстве.

– Но, может, нам стоило бы посмотреть на этих детей? – не успокоилась тетка Иза.

Она меня наконец разозлила.

– Они есть на фотографии. Стоят в моей спальне. Снимок совсем недавний, два месяца назад, могу показать.

– Я не настолько любопытна.

– А я с удовольствием посмотрю, – вызвался дядя Игнатий, откупоривая очередную бутылку, наверное, четвертую или пятую.

– Я желаю послезавтра поехать туда, где они сейчас находятся, – сухо сообщила бабушка. – Поедем все. Надеюсь, что ты сумеешь обеспечить транспорт для Изы и Филиппа.

Дядя Филипп сидел тихонько, теперь уже как расстроенная мышка. Тетка Иза наконец замолчала, тетка Ольга во весь рот зевнула. Совещание было окончено, компания начала расходиться, однако дядя Игнатий проявил настойчивость.

– Пожалуйста, – обратился он ко мне, вставая со стула с бокалом вина в руке. – Покажи мне фотографии твоих детей, я хотел бы их увидеть. Пожалуйста.

Ради бога: хочет посмотреть – пусть смотрит.

Никто не протестовал, но быстренько выяснилось, что на самом-то деле он хотел поговорить со мной с глазу на глаз. Мне это было очень кстати.