Закон престолонаследия Древней Руси

Но император был неумолим. С одной стороны, лучше иметь синицу в руках, чем журавля в небе, а с другой, выдавая беглецов Руси, император закрывал в империю путь всякому, для кого существовала угроза на родине. Если попробовать выразить ответ императора одной фразой, то она могла бы звучать примерно так: «С Дона выдачи нет»!

Вместе с тем, после того как предложения о компенсации потерь прозвучали из уст Ольги, она не могла не заметить колебаний императора. То есть, она попала в точку. Но для того, чтобы император, все-таки согласился на сделанное предложение, императору следовало показать вишенку на торте. Такой вишенкой оказалась фраза о крещении: «Уж не желаешь ли ты меня крестить»?

В общем, Ольга оказалась еще той интриганкой! Не могла Ольга не знать и о том, как в свое время крестился в Болгарии Аскольд, чьим крестным отцом был никто иной, как папа римский Николай I.

Кроме того, поведение императора нельзя объяснить ничем иным, кроме как проявлением эмоций, а слова, сказанные императором по поводу царствования, были назвать ни чем иным, комплиментом, сделанным Ольге, и не более того.

А вот то, что Ольгой, неосторожно брошенная императором фраза, была умело использовала в переговорах – это факт!

Расчет, сделанный княгиней, в чем-то даже оправдался. В Константинополе должны были прийти к выводу о том, что раз крестится первое лицо государства (откуда в Империи могли знать, что это не так?), то вслед за этим могло последовать и крещение остальных русов. А раз так, то, глядишь, не далеко и то время, когда вся страна станет христианской, а это, в свою очередь, будет способствовать сближению государств, которое будет происходить как посредством религии, так и культуры. В результате Русь могла стать, если не союзницей Византии, то хотя бы, по отношению к ней, нейтральным государством, что порой бывает так необходимо при решении некоторых вопросов внешней политики. Ради такой перспективы можно было и древлянами пожертвовать! Обмен для Византии выглядел не только равноценным, но даже и выгодным.

После переговоров. Итог переговоров таков: Византия подтвердила условия договора 941 года со всеми вытекающими из него последствиями и, значит, обязана была выдать в руки Руси беглецов. Но не выдала. Не могла Империя потерять лицо! Не могла!

Древляне, узнав об этом, вынуждены были уйти из Империи. Единственным местом, куда они могли направиться, был Восток – Хазария.

О набеге на Бердаа сохранились сведения не только в арабских источниках, но и в армянской литературе. «В то же время с севера грянул народ дикий и чуждый – Рузики; не более как в три раза они подобно вихрю распространились по всему Каспийскому морю до столицы Агванской, Партава. Не было возможности сопротивляться им. Они предали город лезвию меча и завладели всем имуществом жителей. Тот же Салар осадил их, но не мог нанести им никакого вреда, ибо они были непобедимы силой. Женщины города, прибегнув к коварству, стали отравлять Русов; но те, узнав об этой измене, безжалостно истребили женщин и детей их, и пробыв в городе 6 месяцев, совершенно опустошили его. Остальные, подобно трусам, отправились в страну свою с несметной добычей»[260].

Не смотря на крещение княгини Ольги, Русь древлян не получила и, несолоно хлебавши, возвратилась домой. О том, что Ольга и посольство выдачи древлян не добились, повествует «Повесть временных лет», правда в несколько завуалированной форме: «Это же Ольга пришла к Киеву, и как рассказывают, прислал к ней царь Греческий, говоря: «Как много одаривал тебя; ты же говорила мне, как только возвращусь в Русь, много даров пошлю тебе, челядь и воск и меха, и воинов много в помощь». Отвечает же Ольга послам: «Если ты так же постоишь у меня в Почайне, как я в Суду, то тогда тебе и дам»[261]. Раздраженный тон с послами – это лучшее подтверждение неудовлетворенностью такими переговорами.