Закон семи

— Ярослава Анатольевна, — преувеличенно ласково заговорил он. — Уверен, мы могли бы договориться. Скажите честно, они были там? Я прав? Все эти годы они преспокойно хранились… Я вам заплачу хорошие деньги.

— Вот как? За Матюшин кинжал, я полагаю?

— Он ведь у вас?

— В прокуратуре. Вы вломились в мою квартиру, довели подругу до больницы…

— Это надо доказать, — перебил он строго. — Давайте решим дело полюбовно. Я не собираюсь вас обманывать и действительно готов…

— Вы зря старались. Кинжал в прокуратуре.

— Да бросьте вы! Так я и поверю, что вы отдали его, зная, сколько он стоит.

— А он ничего не стоит. Кинжал — подделка. Матюша изготовил его по рисунку моего прапрадеда. Не верите мне, справьтесь в прокуратуре.

Теперь Мухин замолчал надолго.

— Если это так, зачем он отдал его вам?

— На память об отце, естественно. А вы что подумали? Матюшу вы убили напрасно.

— Да вы с ума сошли! — возмутился Мухин, причем возмущение его показалось совершенно искренним. — Зачем мне было его убивать? К тому же в ваших словах нет логики: если кинжал подделка, он бы хорошо заработал, всучив его мне. Но не это главное. Вы ведь были на кладбище? Значит, кинжалы хранились там?

— Помилуйте, это вовсе никуда не годится, — хихикнула я.

— Но почему могила оказалась пустой? Это вы в состоянии объяснить?

— Конечно. Но вам я ничего объяснять не собираюсь. Всего доброго.

— Постойте! — заторопился Мухин. — Чем обвинять людей бог знает в каких преступлениях, лучше бы подумали о своей безопасности, — сказал он ядовито. — Что вы знаете о человеке, которому так неосторожно доверились? Ваш красавец-возлюбленный — настоящий маньяк. Спросите его, как он заработал свои миллионы.

— Идите к черту! — буркнула я.

— Напрасно вы пренебрегаете моей заботой. Если компьютер у вас под рукой, загляните в ваш рабочий почтовый ящик. Уверен, появится повод к размышлениям. Я не знаю, владеете ли вы английским, поэтому послал на всякий случай перевод. Если надумаете сотрудничать, милости прошу.

Компьютер в кабинете Прохорова. Минуту я размышляла, стоит туда идти или нет, но все же пошла. Вороны при моем появлении насторожились. Если они поднимут шум… Но птицы вели себя смирно, таращились на меня, осторожно переступая лапами. В почтовом ящике обнаружилось восемь писем, нужное мне я определила сразу — обратный адрес был незнаком. «Ярослава Анатольевна, это выдержки из английских газет, уверен, они вас заинтересуют». Я щелкнула мышью, английский текст поплыл перед глазами. «Загадочное убийство, жертва до сих пор не найдена…» Одна статья следовала за другой, похоже, вся Англия в течение трех месяцев следила за развитием этой истории.

Я смотрела на экран, не в силах пошевелиться. Теперь и нелюбовь Прохорова к женщинам, и даже странное поведение ночью становилось понятно. Боже мой, что я делаю в доме этого человека? «Сижу за компьютером», — зло фыркнула я. Это помогло немного успокоиться. Если он намеревался меня убить, легко бы сделал это в лесу, а не тащил в свою квартиру. Черт знает что в голове у маньяка. Маньяка? Неужели я готова поверить, что… Я не успела ответить на этот вопрос — дверь открылась, и в кабинет вошел Прохоров.

— Не спите? — спросил он.

Я смотрела на него, пытаясь скрыть отвращение и ужас. Опустила глаза и быстро щелкнула мышью, потому что он как раз подошел к столу.

— Проверяете почту?

— Да, — с трудом расцепив челюсти, ответила я.

— Можно, я тоже посмотрю? — тихо спросил он, но в голосе мне слышалась угроза.

Он положил руку на мою ладонь, легонько ее сжав, и английский текст вновь появился на экране. «Загадочное убийство. Жертва до сих пор не найдена».

— Признаться, не ожидал, — усмехнулся он. — Сами додумались, или подсказал кто?

— Это правда? — все-таки спросила я и посмотрела ему в глаза.

Странное дело, недавний страх исчез, растворился без остатка. И это показалось невероятным, как и тот факт, что человек, стоявший рядом, мог хладнокровно убить кого-то. Он опять усмехнулся:

— Разве можно не доверять газетам?

— Я задала вам вопрос, — резко сказала я, и вдруг находиться с ним рядом в одной комнате сделалось невыносимым. Не потому, что я испугалась. Точнее, я все еще боялась, но совсем не того, на что намекал Мухин. Я боялась поверить.

Он смотрел на меня, продолжая усмехаться, но теперь в глазах его была ненависть. Она, казалось, переполняла его, но его взгляд так же неожиданно изменился. Прохоров покачал головой и сказал:

— Хорошо. Я отвечу. — Он устроился в кресле, закинул ногу на ногу, как будто испытывал мое терпение. — Мы жили вместе больше года, — заговорил он. — С девушкой, о которой идет речь в этих статьях. Я ее не любил. Не спрашивайте, почему я в таком случае жил с ней, было много причин, например, жалость. Еще нежелание менять привычки. Мне было комфортно рядом с ней, и я был убежден: она спокойно относится к тому, что у нас с ней нет будущего. Я неоднократно говорил ей, что не уверен, хочу ли остаться в Англии. В общем, мне казалось, мы неплохо понимаем друг друга. Она была улыбчива, молчалива, даже робка, а я понятия не имел, что скрывается за ее маской.