Закон шагов. Книга первая

Сильным и хорошо подготовленным служителям он не доставлял особых неудобств, птому между собой они называли эту пытку «выдернуть корни» или «оторвать тень», но Лин считал, что стоит придумать какое-нибудь более красноречивое название. И каждый раз клялся себе, что обязательно придумает его… Когда-нибудь потом, когда перестанет так раскалываться голова.

«В-великое пламя!» — Рыжая снова поскользнулась, и Лин только чудом удержался в седле.

— Ты в порядке, Лин-гьон? — Ная с тревогой наблюдала за его мучениями.

— Более-менее. — Он, как сумел, улыбнулся в ответ. Наверное, стоило успокоить девушку, но на это сейчас не было сил.

— Говорят, состояние после отделения астши похоже на тяжелое похмелье. — Голос жреца отзывался болью где-то в костях. — Неприятно, но ничего страшного. Оживет к вечеру ваш магистр.

«Идиот. Тяжелое похмелье наступает после доброй пьянки, а тут где было удовольствие, скажи на милость — на тебя, что ли, пялиться?» — Лин с ненавистью уставился на маячившую впереди белую накидку. Грязь к улыбчивому психу почему-то почти не липла.

Обычно после ритуала удавалось хоть немного отлежаться, но тут выезжать пришлось сразу. По справедливости, винить жреца было не за что: у них и впрямь не было запаса времени. Но Лин не мог — или просто не хотел? — перестать на него злиться.

* * *

— Там!..

Пронзительный окрик выдернул Лина из мучительного полузабытья. Вьючная кобыленка шарахнулась в сторону. Он потянулся к ножу, пытаясь понять, что происходит: все расплывалось перед глазами.

— Не бойтесь, — громко сказал жрец. — Видите, Хак спокоен?

Лин кое-как совладал со зрением. Действительно, пес жреца невозмутимо возглавлял остановившуюся колонну. А из зарослей карьяна на опушке леса, на которые показывала Ная, выглядывала увенчанная короткими рожками массивная морда. Лин с облегчением выпустил рукоять: драка была бы очень некстати — пожалуй, ножом он сейчас смог бы, разве что, заколоться, а о хьорхи нечего было и думать.

— Что это? — Ная во все глаза разглядывали животное.

— Расспросите лучше магистра, — отмахнулся жрец.

— Лин-гьон?

«А самому трех слов жалко, Собачник?» — Лин выдохнул через стиснутые зубы. От тревоги и злости стало чуть полегче. В самом деле, для городских и ланар — в диковинку…

— Ная, Хоно, это взрослый ланар, — объяснил Лин. — Они безобидн и почти бесполезны: мясо жесткое и сильно горчит из-за кореньев, которые они жуют, потому на ланаров обычно охотятся. Видите, шкура у него сплошь серая? У молодых особей видны полоски: их мясо еще кое-как можно разжевать, но все равно гадость еще та. Лучше поймать пару кролей.

— А почему он нас не испугался? — вклинился Хоно. — Мы ведь больше его… И нас много.

— Глупый потому что, — не нашел другого ответа магистр.

— Страх — не всегда признак ума. — Жрец улыбнулся на свой обычный манер. — А безобидность — не признак слабости… Хак, взять!

Пес с лаем бросился к лесу. Ланар ломанулся в чащу, круша на своем пути кусты и молодые деревья.

— Назад! — скомандовал жрец. — Спасибо, Хак.

Пес неохотно вернулся к хозяину.

— С ланарами, как и с любым крупным зверем, лучше держаться настороже, — сказал жрец. — Попадете напуганному ланару под копыта — костей не соберете. Ты там как, жив, магистр?

— Жив, — буркнул Лин.

К горлу подкатывала тошнота. Лай, грохот, окрики заставили, казалось, разрывали голову изнутри.

— Тогда, почему мы никуда не едем? Н-но! — Жрец тронул поводья.

— Господин Собачник, а если бы он побежал на нас? — Хоно посмотрел на проломанную зверем просеку.

— Наш господин магистр бы его убил, не так ли? — Со смешком сказал жрец. — Раз уж он готов драться со мной — что ему какой-то там ланар!

Лин не мог видеть лица жреца, но готов был дать руку на отсечение — тот опять улыбался.

* * *

Темнело, а они все тащились и тащились вперед.

— Магистр Валб, ты знаешь, где здесь ближайшая бродяжья хижина? — спросил жрец.

«Неужели его белую голову иногда посещают разумные мысли?» — Лин осмотрелся.

За дорогой он, конечно, не следил, однако окрестности Валкана знал неплохо. По левую руку пологий склон покрывал безликий лес гохно, но кое-где в нем виднелись могучие остовы елей и сосен. Одна сосна возвышалась прямо у дороги, и ее лишенная коры раздвоенная верхушка постанывала на ветру.

— Примерно в миле отсюда, за следующим поворотом, — сказал Лин.

Он не ошибся — хижина оказалась именно там. Она пустовала: большинство бродяг уже обустраивали зимние стоянки. Считалось, что зимой сила Солнцеликого, связывающая людей с астши, слабеет, и путешествия становятся еще более рискованными, чем обычно; да и зимние ветра не располагали к долгой дороге.

«И только я, как последний идиот, еду неизвестно куда…» — Лин с трудом слез с Рыжей.

Изнутри хижина выглядела так же убого, как снаружи. Даже пастушьи избы, которые ставили на один сезон — и те были уютней…. Тут была лишь обложенная камнями яма в полу для костра, узкие лавки по стенам и шаткий стол. Под окном без стекла, загороженном кривой ставней, натекла лужица воды.